— Антошка грустит, — звучит на ухо негромко, и к спине прижимается холодное и мокрое от воды тело. Лиза быстро обнимает меня, а потом садится рядом, заглядывая в глаза. Как эта мелкая всегда так четко эмоции считывает, я не знаю, но она могла бы быть хорошим психологом. — Лиска, — хватает подругу за руку и тянет к нам, — нужен план спасения Ковалёва от грусти. Что будем делать?
— Предлагаю вколоть порцию любви, — улыбается Неженка, присаживаясь рядом. Цветник, елки палки. — Ну чего ты, Антош?
— Совсем влюбился? — спрашивает Лиза грустно, смешно поглаживая меня по голове, как будто я ребенок маленький и это я ей до локтя еле достаю, а не она мне.
Киваю, смысл скрываться? На лице же всё написано.
Лизка прижимается к одному плечу, Алиса к другому, и меня распирает от радости за друзей, какие у них замечательные половинки.
Нет, мне точно в дурку пора.
— Коваль, я ревную, — ржет Сава, обернувшись на нас. Колос поддакивает.
— Правильно делаете, — смеюсь в ответ и девчонки хихикают. Они не ревнуют. И правильно делают.
— Нет, ну а она что, совсем-совсем к тебе никак? — спрашивает Колосова.
— Психует, когда я с ней на ты, просит не подкатывать, сказала, что не нравлюсь ей на девять из десяти.
— Даже я так Тёму не отшивала, — удивляется Лиза. — Что ей не так-то?
— Ну, судя по всему, её не устраивает, что она старше меня. Трагедия пиздец просто, как будто мне десять, — опять психую, потому что я проблемы вообще не вижу. Четыре года всего! — Короче, стена непробиваемая, и походу кругом построенная. Ни пробить, ни обойти, и перелезть не получается.
— Да поцелуй её и все! — говорит Лизка. — Зажми и поцелуй. Я вот в Тёму втрескалась, когда он меня поцеловал. На спор с тобой, кстати, — хохочет, — а что, давай теперь на спор со мной ты её поцелуешь?
— Ой, Лиз, — включается Неженка, — не всем нравятся властные парни!
— Да что ты? — хихикает Лизка. Изо всех сил держусь, чтобы не ржать, потому что о чертятах Колоса от самого Колоса наслышан, просто Неженку смущать не хочется.
— Идите вы оба, — прищуривается, — спелись, посмотри на них! Я помочь хочу вообще-то. Вот когда Егор резко перестал внимание на меня обращать, я сразу поняла, что мне его не хватает. Так, может и тебе так?
— Лис, это только на тебя действует, — говорит Лизка. — Говорю тебе, поцелуй да и всё. Даже если оттолкнет, что-то у нее ёкнет, если нравишься, ты увидишь.
Помощницы, блин. Прижми, не трогай, поцелуй, не обращай внимания. Супер.
— Коваль, а хочешь мы вас в кладовке закроем? — поворачивается Сава.
— Она меня покусает и я от змеиного яда умру, ага. Не надо, придумаю что-то. Спасибо, девчонки.
Встаю. Настроение к плинтусу свалилось, сам себя раздражаю и друзей бесить не хочу. Девчонки просят остаться, но смысла не вижу, только рожу кислую всем демонстрировать.
Еду к родителям. Отец дома, наверное, давно с ним не виделся, да и маме обещал заехать как-нибудь не на полчаса.
Нужно что-то делать с собой, иначе я завтра просру игру, а это уже крайняя стадия помешательства. Может, мама подскажет, как с ума не сойти, потому что у самого меня не получается.
Дома как всегда пахнет вкусненьким, и я как будто не обожрался шашлыка полчаса назад иду на самый вкусный запах в мире.
— Ма? — говорю негромко, чтобы не напугать. Мама радуется. Хоть кто-то радуется, когда я прихожу. Обнимает меня, в щёку целует.
— Привет, хороший мой. У тебя все в порядке?
Да, ма, отлично вообще. Влюбился впервые, хер знает теперь, что с этим делать.
— Порвал с Дашей, — мама одобрительно кивает, соглашаясь с решением. — Влюбился в нашего тренера.
— Надеюсь, речь не про Виктора Павловича, — говорит отец, входя на кухню. — Здравствуй, сын.
— Нет, не о нем, — пожимаю отцу руку и улыбаюсь. Даже не представляю, что должно в жизни случиться, чтобы я перестал обращать внимание на красоток, и… нет, короче. — У нас тренер новая на земле, Ольга Сергеевна. Вот, все, втрескался по уши. Спать не могу, а она только отталкивает.
— Красивая? — спрашивает мама с улыбкой. Романтичная душа.
— Очень, — и сам как идиот улыбаюсь. Ну вот, отвлекся… — Она старше, ма.
— Ей сорок?
— Двадцать шесть.
— Если ты думаешь, — говорит отец, утаскивая из сковородки кусочек мяса, — что мы будем тебя отговаривать и доказывать, что это плохо, то вспомни, что твой древний отец старше твоей молодой матери на девятнадцать лет, и пойми, что в этой семье всем плевать на возраст, если есть любовь.