Она ответила:
- Да, мама.
- Поздравляю, - сухо проговорила та.
- Спасибо, - в тон ей ответила Анна.
- Что, неужели так трудно было снять трубку и сообщить матери? Я от чужих людей должна узнавать, что тебя родился ребенок?
Аня мысленно произнесла: «Соль тебе в глаза». Пусть это грех так думать о матери, но ей хотелось, чтобы та держалась от ее сына подальше. Вслух она сказала:
- Извини, не было времени.
- Как хоть назвали?
- Ильей.
Мать фыркнула что-то вроде: «Ну конечно», Аня не разобрала. И чтобы перевести тему, спросила:
- А как у вас дела?
- Спасибо, - презрительно процедила та. - Благодаря твоему Илье у нас теперь есть дом у моря.
- Откуда столько яда, мама? Ты же всегда хотела иметь дом у моря.
- Жалкая подачка. При его деньгах твой муж мог бы дать гораздо больше! Он просто откупился, чтобы заткнуть нам рот.
- Что?
- Не прикидывайся. Все ты прекрасно понимаешь. Или так понравилось спать со стариком? Он же импотент! Ха-ха-ха! Или за деньги на все готова?! Посмотрим…
Аня просто озверела от злости. Дослушивать она не стала, отрезала:
- Мои отношения с Ильей не твое дело. Не звони больше!
И оборвала вызов.
Но потом ее трясло от мысли, что мать ведь не успокоится. Неизвестно, во что может вылиться ее мелочное желание ужалить побольнее. Надо было сказать Илье, но в этот момент малыш проснулся и заскрипел, недовольно кривя ротик. Она кинулась к ребенку и забыла об этом.
Вспомнила гораздо позже, уже вечером.
Вспомнила, и опять вернулось неприятное чувство, будто прикоснулась к чему-то холодному и липкому. Затевать про такое разговор с Ильей было как-то даже стыдно, тема щекотливая. Но она все-таки сказала:
- Знаешь, мне сегодня звонила мать.
Все это время он почти постоянно находился рядом с ними. Чтобы не стеснять - в соседней палате. Но заходил часто, смотрел на малыша, затаив дыхание. Вот как сейчас.
- Тамара? - Илья обернулся.
Аня кивнула:
- Да.
- Судя по всему, тебе разговор не понравился, - констатировал он. - Я разберусь.
Он считал этот вопрос закрытым, но она - нет.
- Подожди, Илья.
- Что?
- Она… говорила о твоем здоровье.
- Ясно, - мужчина потемнел лицом. - Отдыхай. Я разберусь с этим, Аня.
***
Порой Илья поражался, как Василий мог жениться на этой суке. Хотя Тамара могла маскироваться и даже казаться приветливой и гостеприимной, да и красивая была в молодости, яркая. Этим и привлекла друга.
И еще Илья удивлялся, как у такой матери, как Тамара, могла родиться Анна. Они же как небо и земля. Впрочем, по характеру Аня - отцова дочь, не взяла от матери ничего.
Позже, когда Аня успокоилась, он вышел в холл отдельного блока, закрыл за собой дверь и позвонил Тамаре.
Та ответила сразу, как будто ждала. И сразу с ехидцей бросила:
- Что, нажаловалась уже?
- Зачем было звонить Анне? - спросил он.
- Я мать! Имею право звонить, когда захочу!
- Что ты ей наговорила?
- Что, заело, Илюша? - И расхохоталась: - Ха-ха-ха! Всего лишь то, что ты импотент.
Мужчина прищурился и усмехнулся:
- Ты потому все время ко мне лезла? И тогда, и сейчас. Хотела попробовать?
- Заткнись, педофил проклятый! Ненавижу тебя! Чтоб подавился! Ненавижу, гад! Чтоб ты сдох!
- Больше не звони Анне, - сказал он спокойно, словно не слышал ее проклятий. - Иначе тебе с мужем придется бомжевать. Посмотрим тогда, как долго он с тобой останется.
- Тыыы!!
- И в наши с Анной отношения никогда не лезь. Я не буду повторять, - проговорил он и оборвал контакт.
А потом замер у окна, заложив руки в карманы и глядя в пространство.
Его отношения с Анной никого не касаются.
Медленно выдохнул и закрыл глаза.
Наверное, у него всегда к ней будет больше отцовского, это неистребимо, потому что она дочь Василия. Илья помнил ее маленькой девочкой, Аня ведь выросла у него на глазах.
Да, он никогда не выпускал ее из виду, наблюдал за ней издали. А как выдался удобный случай, взял к себе на работу. И может быть, так и любовался бы на нее, как на икону, дальше. Если бы не ее беременность. Это решило все.
Ему нужен был этот ребенок! Он видел в нем надежду, проблеск счастья, возможность иметь сына хоть так, если по-другому бог не дал.
Сейчас Анна - его жена.
И да, он ее не касался. При мысли, что она будет с ним из чувства благодарности или из жалости, все переворачивалось внутри. Для этого Муратов был слишком ревнивым собственником. Он не хотел от любимой женщины суррогата или подачки.
Только настоящее.
И потому готов был ждать сколько угодно, пока она сама не захочет, не потянется к нему. Вот только времени в его распоряжении не так уж много, неизвестно, сколько бог отмерит. И не все можно предугадать.