Я действительно сожалею о своей выходке. Кто знает, как сложились бы наши отношения, если бы я повел себя тогда по-человечески.
Не выгнал, не унизил.
Мог бы я рассчитывать на какое-либо совместное будущее с ней, если бы сдержался?
Думаю, вряд ли.
Она до сих пор с тем мужиком, который на ее глазах лапал другую. Любит, живет с ним. Возможно, даже растит детей.
Но это все равно не давало и не дает мне никакого права ее унижать.
Протягиваю руку ладонью вверх в знак примирения.
– Я понимаю, что, наверное, уже поздно извиняться и пытаться что-то сказать в свое оправдание. Да, я поступил, как последний козел, признаю. Да, был идиотом. Вспылил. Сорвал злость. Но, Ян… все мы так или иначе совершаем ошибки. Все мы неидеальные. Я ни в коем случае себя не оправдываю, не ищу отговорки. Я знаю, что не достоин этого, но все-таки рискну попросить тебя забыть об этой истории, перелистнуть страницу и больше никогда к ней не возвращаться. Ради здоровых партнерских отношений. Ради нашей общей работы. Ради… да неважно! Прости меня?!
Она замирает на мгновение. Я замечаю, как Яна меняется в лице. Всего лишь на долю секунду кривит лицо, но я успеваю заметить.
Словно сейчас вместо извинений я произнес что-то очень болезненное и обидное.
Она вначале хмурится, потом закусывает губу и вымученно улыбается, отводя взгляд.
Я не могу понять эту карусель эмоций, что меняется на ее лице с реактивной скоростью. Надежда, отчаяние, усмешка, равнодушие.
Возвращается к недопитому кофе. Делает глоток и давится им, закашливаясь.
– Да, конечно, Эдуард! – делает пренебрежительный акцент на моем новом имени. – Можешь не переживать. Подумаешь… ерунда! Поговорили и забыли. На этом, наверное, и закончим. Спасибо тебе за кофе. Завтра примерно в это же время я приеду в торговый центр. Мне нужно сделать последние замеры, а потом будем подбирать общую концепцию. Договорились? – переходит она на обезличенно-официальный тон.
Извинения не подействовали. Мне кажется, она отдалилась еще больше, чем сегодня утром, когда пыталась отказаться от сотрудничества со мной.
Я прокручиваю в голове сказанные слова, пытаясь понять, где облажался.
– Во сколько ты примерно начинаешь работать?
– С восьми утра.
– Я заберу тебя. Где тебе удобнее: у офиса или…
– Мне удобнее добраться самой, – чеканит она ледяным голосом. Поднимается из-за стола, поправляя юбку. – Все встречи строго на оговоренной территории. Это прописано в договоре. Поэтому, пожалуйста, без лишней инициативы. Сегодняшний завтрак был единственным исключением.
Глава 5
Весь день идет наперекосяк. Настроение ни к черту. Я не могу сосредоточиться ни на чем, а у меня еще выезд к другому клиенту и работа с чертежом для проведения ремонтно-строительных работ.
Из головы не идет встреча с Воронцовым, а особенно его слова. О том, что все мы неидеальные, о том, какой он гад и козел.
Но больше всего цепляет его фраза “перелистнуть, забыть и больше никогда не возвращаться”.
Ошибка!
Наша ночь была ошибкой?!
Может быть, но! Она имела последствия.
Меня всю трясет.
В груди кипит обида.
Не за себя.
За Алису.
Она ведь тоже, выходит, ошибка?! Ее также нужно вычеркнуть?! Отказаться и забыть?
Денис больше не появлялся после той ночи. Не искал встреч. Не интересовался последствиями.
По мнению многих мужчин, презерватив является стопроцентной гарантией и страховым случаем в таких ситуациях.
А вот не всегда! И наша дочь тому явное подтверждение.
Я не сразу поняла, что беременна, когда появились первые симптомы. Списывала на стресс, на гормональные нарушения. На что угодно, вплоть до отравления!
С Артемом до того у меня близости не было больше месяца. Учеба, его командировка, женские дни, усталость. А с Воронцовым вроде как предохранялись.
Поэтому известие о том, что я жду ребенка, настигло меня уже к концу второго месяца беременности. К тому времени, когда я наивно радовалась будущим перспективам, искала доходную работу и надеялась взять ипотеку.
У меня были наполеоновские планы по части самореализации и материальной независимости. Я о многом мечтала, столько всего продумывала и… оказалась совершенно не готова к грянувшим новостям.
Времени на аборт оставалось катастрофически мало. Я была растеряна, раздавлена морально, потрясена. Металась, не зная, как быть.
Даже пыталась искать Воронцова. Надеялась, верила во что-то.
Но, увы, никто из общих знакомых ничего про него не знал. С тех пор, как он с семьей переехал в другой город, связь с ним оборвалась.