Шэм протянула мне стакан с жидкостью персикового цвета. На вкус напиток напоминал бабл-гам. Неожиданно. Это натуральный вкус или ароматизатор для девочек?
- Что это?
- Стабилизатор магических потоков. У вас произошел выброс магической энергии, причем сразу нескольких стихий. Воды и воздуха точно. Но это невозможно. В нашем мире никто не владеет больше чем одной стихией.
- У моей матери было две стихии.
Кажется, мне удалось шокировать хладнокровную Шэм. Она вспыхнула и резко побледнела.
- Невозможно! Ой, простите, примите мои соболезнования. Пусть ее путь по рекам силы будет тих и спокоен, и упокоится она в кругу друзей.
О боги, Шэм подумала, что мамочка умерла. Ну да, я же сама о ней высказалась в прошедшем времени. И в замке рядом с мужем ее нет. Такие выводы и напрашиваются. Может это отец с дедом конспирацию развели, а меня не предупредили?
- Так вот, я не сказала никому, что у вас проявилось две стихии, простите. Решила, что раз это невозможно, то мне это померещилось. Я пойму, если вы захотите меня уволить, Антония.
Шэм смотрела на свои руки, которые нервно теребили поясок ее строгого платья.
- За что? Ты же спасла моих братьев и как сиделка ты мне подходишь, да и все равно я скоро отправлюсь учиться. Кстати, а как ты уничтожила весь снег?
- Испарение, стоило немного повысить температуру в конкретной точке. Я же маг огня.Но я утаила информацию и от целителя и от ваших родственников, а мне нужны хорошие рекомендации.
- Что ты от нас утаила?
На пороге стоял отец, а мы не услышали, как открылась дверь. Шэм закрыла лицо ладонями и не пытаясь оправдаться.
- Папа, что с Лукасом и Джошем? Они в порядке?
- Антония, не переводи тему. О чем вы разговаривали. Что Шэм от нас утаила?
Хотелось куда-то провалиться, хоть бы к оркам на свадьбу, пусть даже в роли невесты, но подальше отсюда. Отец обращался ко мне, но смотрел с оценивающим прищуром только на сиделку.
- У меня одновременно сработали две стихии: воды и воздуха. Шэм думала, что это невозможно и не сказала целителю. Не нужно портить ей репутацию.
К счастью у меня был понимающий отец. Он присел на край кровати, прижал меня к себе и зарылся лицом в волосы.
- Только потому, что с тобой все в порядке, я никому ничего не скажу, Антония.
Шэм облегченно выдохнула и всхлипнула.
- Спасибо, лорд Ниморра, этого больше не повторится. Даю слово.
- Лорд Ниморра, это, к счастью, пока еще мой отец, а не я. Называйте меня Эдвин. Я рад, что вы осознаете всю тяжесть возможных последствий. У матери Антонии тоже было две стихии, но она пользовалась только одной. Хорошо, что у тебя, дочка, есть вода.
- Что в этом хорошего?
- Хорошо то, что Джош сможет за тобой присмотреть. Он мне это уже пообещал.
Неудобно как, я Джоша так сильно приложила, а он еще и будет со мной нянчиться. В этом мире меня не покидало ощущение, что я маленький ребенок, а не взрослая женщина. Все меня чрезмерно опекали, даже в детстве я была более самостоятельной, а забота с пеленок о брате еще дальше отодвинула от меня беззаботное детство. И вот я в него вернулась и не могла сказать, что мне это нравилось. Но пока это не шло взразрез с моими планами, имело смысл подчиниться и насладиться заботой.
- Сейчас отдыхай, Антония. Утром соберешь вещи, пора покинуть этот замок. Слишком уж часто тут с тобой что-то происходит.
Можно подумать, это моя вина.
Глава 4
Или волшебный напиток Джэнкса, который пришлось пить каждые два часа по сигналу будильника, или мой молодой и крепкий организм, но что-то из двух заставило окончательно проснуться с рассветом, открыть окно и впустить холодный и свежий горный воздух. Одуряюще громко пела какая-то птица. Ее товарки голосили стройным хором, но эта пернатая выделялась на их фоне отвратительным слухом и голосом. Она была чуждой стае и я невольно ощутила с ней нечто общее. Пора покинуть это гнездо.
Утро было ясным и уже осенним, хотя до начала учебы оставалась еще неделя. Небо без облачка затягивало в свою безмятежность и глубину. Знакомый цвет моих глаз разлился по всему небосклону. Мама в детстве говорила, что никогда не бывает такого яркого неба, как в начале осени, когда летает паутина в память об уходящем лете и умирающей любви. Она называла мои глаза цветом осеннего неба, ни у кого в семье больше не был такого цвета, и я немного стеснялась такой индивидуальности. Но сейчас я смотрела в такое небо, чтобы понять, что я часть мира, мы все часть этого мира, и вся сила этого мира внутри нас и вокруг нас. Я почувствовала ее и уже не была готова отказаться.