Мариям почтительно наклонила голову и хотела было вернуться к своему белью, но он окликнул ее уже со спины
– Приготовьте ее. Завтра я буду ночевать в той комнате.
Та молча кивнула, не демонстрируя на своем лице никаких эмоций и засеменила прочь.
Оставшись один, Карим поднял голову на небо. В кромешной иссиня– черной тьме нежным слабым свечением горели звезды. Еще два года назад точно так же он смотрел на них с крыши своего дома в одной из окрестных деревень Хомра, мечтая о славе героя Сирии, подобно своему прославленному родственнику. Те же кувшины большой и маленькой медведицы…В детстве мать обещала ему, что если он будет хорошо себя вести, Аллах обязательно нальет ему из них самого вкусного молока на свете… Время шло, а молока все не было…Мать его обманула, а может, Аллах…– Карим думал обо всем этом и ему становилось все грустнее… Жизнь– жестокая вещь. И он должен быть жестоким…
Глава 6
Сумбурные картины прошедшего дня и ночи смешались в блуждающем сознании Влады в кашу. Вот, она падает в яму, но эта яма– багажник автомобиля. Потом вдруг появляется яркий свет– она пытается на него бежать, но к земле ее придавливает Карим. Он громко смеется, она смотрит на него и почему– то видит в нем черты Васеля. Еще секунда– и черты ее любимого становятся все более отчетливыми. А потом картинка снова какая– то неясная и размытая. И вот, она сидит в опере и слушает какую– то протяжную песню в плохом исполнении певца. Он пытается петь нараспев, старается. Но выходит как– то комично и крайне бездарно. По телу Влады словно бегут мурашки, ей очень плохо от этого пения, неприятные ощущения от которого усиливаются заметным ознобом.
Влада проснулась. За окном протяжно тянул мулла. Он еще не начал читать свою призывную к утреннему намазу молитву, а словно распевался, беря те или иные аккорды. Его пение было каким– то страдальческим, измученным. Как будто это дело давалось ему с большим трудом или же он переживал какую– ту тяжкую душевную драму. Наверное, так и читают молитву, когда ты на войне. Слишком много боли вокруг, слишком много смертей… В комнате было очень холодно. Шуфаж почему– то затух, а ворочаясь во сне, Влада, видимо, раскрылась. Девушка прислушалась к звукам в доме– было заметно тише, чем тогда, когда ее покинул Карим. Но она все же различала шаги людей, тихие разговоры…
Влада снова тяжело вздохнула, понимая, в каком ужасном положении оказалась. Все это не было сном… Сюрреалистичным кошмаром, который оставляет неприятный осадок на душе, не покидающий тебя в течение нескольких часов после сна… Слез, однако, уже не было. Да и вообще плакать как– то не хотелось. Надо было думать, как выбираться из этого положения. Как жить дальше. С той унизительно драмой, которая уже успела нанести столь глубокую рану, но отнюдь пока не заканчивалась… Заснуть она больше так и не смогла. Светало– так она поняла, что проспала больше десяти часов– легла еще днем, а теперь был рассвет. Ее ждал новый день, исход которого предугадать было невозможно. И только одно она знала точно– этот амбициозный мудак, старше ее всего на пару лет, не сможет ее сломать… Никогда…
***
Солнце в то утро так и не постучало в их окна. – Бывает оно здесь вообще,– пронеслось у Влады в голове, когда она, наконец, разлепила глаза. На улице было немного сумрачно, словно все было покрыто дымкой или пылью. Свинцово– серое небо, тяжело нависающее над этим унылым местом, словно прижимало этот пессимистичный пейзаж к земле. В отдалении слышалась какая– то стрельба. Однако расстояние, судя по всему, было неблизкое. Такие выстрелы можно было услышать и в центре Дамаска, когда в каком– нибудь из пригородов проводили спецоперацию. В комнате было очень холодно, а когда Влада высунула из– под одеяла ноги и коснулась ими пола, ее словно обдали ледяной водой из крана. Собравшись с духом, она, наконец, встала, одев свои туфли, так несуразно смотревшиеся в этой обстановке, и укутавшись в одеяло, пошла в ванную. Лампада еле– еле светилась, доживая свои последние минуты, чем поспешила воспользоваться девушка, посмотрев на свое отражение в висевшем на стене зеркале. Картина, представшая ее взору, мягко говоря, была мало привлекательна. Под слабым тусклым светом она смогла разглядеть свои огромные синяки под глазами, от растекшейся туши и переживаемого стресса, доходящие почти до середины щек, спутавшиеся волосы, распухшее от слез лицо. –Вряд ли я понравлюсь ему в таком виде,– с сарказмом подумала она.
В этот момент в двери послышались повороты ключа. Влада не была к этому готова, поэтому быстро кинулась обратно на кровать, укутавшись с головой в одеяло,– меньше всего она хотела сейчас встретиться лоб в лоб со своим пленителем.