Алан выходит из машины, я хочу выползти следом, дергаю ручку, закрыто. Забываю, что дверь заблокирована с стороны водителя.
Коленки дрожат, ладони вспотели. Громкий щелчок заставляет вздрогнуть, срабатывает разблокировка дверей, толкаю дверь от себя.
Не успеваю ступить на асфальт, чувствую как холодный вечер пронизывает до костей, я босиком. Стою, переминаясь с ноги на ногу. Алан просто идет к подъезду многоэтажки.
Мои вещи остались на работе. Хотя уже бывшей работе. Обхватываю себя руками, делаю первый шаг, семеню ногами, хочу перейти на бег, но как нарочно наступаю на мелкий камушек, поджимаю под себя ногу:
— Айй, — мужчина оборачивается, застывает, странно смотря на мои босые ступни. Потом идет в мою сторону, подхватывает на руки, закидывает на плечо, будто я добыча какая-то и несет в сторону подъезда
— Да пустите вы меня, я могу идти, мне камень в ногу впился! — бью его кулаками по широкой спине, но по-моему ему даже не больно. Следуя с невозмутимым видом мимо консьержа, он нажимает кнопку лифта, я моментально оказываюсь с этим мужчиной в замкнутом пространстве. Воздух вокруг становится тесным и душным.
Голова от выпитого начинает болеть сильнее
— Вот чего ты сопротивляешься, обуви нет, потерпи, принесу в квартиру поставлю в ванную, тогда будешь взрослой и самостоятельной женщиной, — прикусываю губу. Створки лифта расходятся на этаже, затем мы открываем еще дверь, и когда попадаем в квартиру, Алан не разуваясь проносит меня в ванную и ставит на ледяную поверхность, включает воду
— Смывай с себя все, — я хочу возразить и сказать, что я не буду мыться в чужом доме, но когда он бросает на раковину огромное пушистое полотенце белого цвета и огромный халат следом, решаю не вопить. Я замерзла а эти вещи будут меня греть.
— Спасибо, — это то что мне удается сказать педанту перед тем как дверь закрывается с обратной стороны.
Осматриваюсь, не снимая униформу.
Быстро мою ноги, затем вылезаю и защелкиваю щеколду, рассматриваю богатое убранство вокруг.
Ванная оформлена в темно — коричневых тонах, светильники мерцают и переливаются будто золотые бутоны, аккуратно складываю одежду. Все вокруг сияет чистотой, на зеркале нет разводов.
Интересно он сам тут убирается или его подружки наводят чистоту время от времени?
Снова встаю под душ, наслаждаюсь теплой водой, поднимаю голову вверх. жмурюсь. Без спроса беру гель для душа и наношу на кожу. Да, это запах Алана, я его почувствовала в тот день, когда мы с ним познакомились. Намыливаю тело, губа саднит, втягиваю ее в себя, облизываю языком рану. Я так все время делаю.
Выхожу укутавшись в огромный халат. Алана нигде нет.
Может в туалет пошел?
Рассматривая квартиру замечаю, что этот педант любит чистоту, вокруг ничего не валяется, не то что у меня в комнате. Хорошо что никто кроме мамы этого не видит, я с утра перебирая то немногое что у меня есть из одежды, часто не могу решить что надеть по итогу. Стерильно как в больнице, не удивлюсь, если служба дезинфекции приходит раз в месяц.
На кухне никого, живот урчит от голода, но не могу же я залезть в чужой холодильник. Найти бы хозяина квартиры. Комната одна, но она просто огромная, свет приглушенный. Рассматривая интерьер, вижу огромную двуспальную кровать с высокой спинкой, встроенный шкаф, поднимаю голову вижу потолок с множеством светильников, которые хоть и не горят, но что-то мне подсказывает, что если нажать на выключатель сотни софитов могут своим мерцанием ослепить мои уставшие глаза.
Замечаю огромную лоджию, балконная дверь открыта, понимаю хозяин квартиры там, курит, чувствую легкий запах табака, который проникает со сквозняком в комнату.
Иллюзия легкости тает, заполняя пространство комнаты тягучим восточным ароматом.
Я в халате до пят, вижу через тюль, что он тушит сигарету, направляется в комнату. Тело горит, наверняка его взгляд рассматривает мое тело. Вроде закуталась до пят, но почему- то рядом с этим мужчиной чувствую себя голой.
Запахиваю халат плотнее. На автомате. Поднимаю глаза, я не покажу ему своего замешательства. Надо сказать испытываю недоумение, он успел снять одежду: на нем только боксеры черного цвета с раздутой ширинкой. То что скрывается под ними явно может составить конкуренцию коню императрицы Екатерины Второй.
Живот предательски громко урчит
— Есть хочешь? — сглатываю, отводя взгляд от спортивного тела, киваю. Алан идет на кухню, молча следую за ним. Я не знаю куда делись слова, но я не могу выдавить из себя ни звука. Обычно я в карман за словом не лезу, но тут будто гипноз.