— Марьяна лечится? — осторожно поинтересовался.
— После того интервью она наглоталась антидепрессантов. По счастливой случайности я к ней заехал. Беспокоился за дочь. Я ведь тоже в суде сказал, что с отцом Ярославе будет лучше. Едва успели откачать.
— Как она сейчас? — мне даже стало жаль ее. Марьяна могла прожить счастливую жизнь с мужем, дочерью, семьей, но что-то пошло не так. Нет, я себя не винил: она влюбилась задолго до нашего с Ангелиной развода, дальше просто рвануло.
— У нас же суицидников ставят на учет. Марьяна была не против. Сама попросила помощи. Это хорошо. Когда пациент понимает, что у него проблемы, признает их, значит, шанс выздороветь есть.
— Где она?
— Проходит терапию на юге. Море успокаивает.
— Удачи, Альберт Ромович, — пожелал и отключился. Теперь эта страница моей жизни официально перевернута и даже вырвана из книги жизни. Внутри так светло. Есть стойкое ощущение, что теперь все будет хорошо. Так и вышло. Через три дня Алишеров сам ко мне пришел в кабинет, довольно потирая руки.
— Это ты хорошо придумал! Не сам, а жена вступилась, очень естественно выглядело. Молодец! — пожал мне руку. Я ничего не понимал.
— В смысле? — нахмурился удивленно.
— Да я про интервью на этом лядском ютубе! — и шепотом: — ЕМУ, — палец вверх, — доложили. — Первый доволен. Так что, будущий господин министр, на тебе поднять демографию страны.
Когда Алишеров ушел, я нашел в сети выпуск с Ангелиной. Смотрел на нее, слушал, сердце сжималось от гордости, нежности, любви. Моя хрупкая сильная девочка. Спасала меня беззаветно. И любила. Вопреки всему любила.
— Привет, — улыбнулась Геля, — ужинать будешь? — вроде так буднично, а для меня это самое яркое признание. Меня снова приняли в семью. Я доказал, что могу быть рядом с ними.
— Геля, — схватил ее в объятия, сжал крепко, поцеловал жадно, — люблю тебя, родная.
— Тим, — была смущена, щеки заалели, но довольная, — неожиданно как-то, — кокетничала.
— Геля, из какого света ты соткана?
— Ночью покажу… — шепнула с обещанием. Затем в столовую потянулись наши родственники. Все соскучились по Егору. Но мама уже нашла себе квартиру и на развод подала. Отец, слышал, обивает пороги.
— Гель, — когда лежали в постели, тихо позвал, — наш договор истекает на неделе. У меня есть предложение.
— Какое? — лениво спросила.
— Нам нужно развестись.
Ангелина приподнялась на локтях. Нахмурилась, смотрела с подозрением.
— Ты совсем, Мантуров?!
Я рассмеялся и начал целовать ее. Пока не сменила гнев на милость.
— Это ошибка в записях, плюс у нас на руках есть свидетельство о разводе. В нашем браке изначально все было из расчета моего эгоизма: я король, а ты позади. Давай начнем заново, на равных?
Ангелина поднялась и подошла к туалетному столику, достала что-то и вернулась в кровать.
— И ты наденешь мне это кольцо? — показала золотой ободок с бриллиантами. — Оно было на мне, когда венчались.
— Не выкинула? — чуть улыбнулся.
— Нет…
В загсе все устроил Марат. У него столько проблем, что должно было быть не до меня. Но он помог провернуть все быстро и без огласки.
Мы подписали документы о разводе и тут же выкинули их в мусорное ведро.
— А теперь скажите, где нас могут по-быстрому снова поженить?
Служащая загса почему-то не удивилась.
— Я очень хочу жениться на этой прекрасной женщине, — обнял Ангелину. — Вы можете поженить нас прямо сейчас?
— Можем. Марат Адамович особо на этом настаивал.
Через двадцать минут мы с Гелей снова стали мужем и женой. Моя. А я ее. Теперь навсегда!
Эпилог
Спустя семь лет
Ангелина и Тимур
— С днем рождения! — мы всей нашей большой семьей с друзьями, товарищами, кошками и собаками поздравляли Егора с первой круглой датой — десять лет. Сегодня собрались у нас. Завтра для него и друзей, которых очень много (Мантуров, одним словом) приготовили площадку с лазертегом, квестами и шоу виртуальной реальности по самым популярным у подростков играм. Тимур ни просто не поскупился, но и все организовал, не то чтобы лично, но участвовал.
Сын очень ждал завтрашнего праздника: веселье, друзья, драйв. Но и сегодня был очень рад, хотя находился преимущественно среди взрослых. У нашей семье появилась новая традиция: его день рождение мы обязательно отмечали в семейном кругу. Где он — всегда маленький мальчик, любимый сынок, не стесняющийся маминых слез и папиных объятий.