— Андрей себя неважно чувствует… Он лег.
— Я знаю. Можно мне зайти к нему? Поговорить надо…
— Пожалуйста! Он, наверное, не спит.
… Андрей уткнулся носом в подушку, укрылся с головой одеялом и, чтобы приманить сон, считал в уме… 754… 755… 756… Скрипнула дверь, кто-то вошел. Андрей насторожился. Подумал, что это мать. А ведь просил ее не беспокоиться, отказался от чая, отговорил ее ставить банки — и так все пройдет! Видно, материнское сердце не вытерпело, вот и зашла проверить, как он тут.
— Андрей!
Что это? Сон? Голос был Михнин.
— Андрей!
Он легонько куснул себя за палец. Нет, не сон. Он сбросил одеяло. Посреди комнаты стоял Михня и мрачно смотрел на него.
— Ты чего пришел? — напугался Андрей.
— Пришел сказать…
Из соседней комнаты донесся плач сестренки Андрея, потом голос матери:
— Молчи, милая, мне сейчас не до тебя!
— Я пришел сказать тебе… — продолжал Михня, — что я не смогу выполнить твою просьбу, помогать твоей маме.
— Как так? Что ты сказал?
Андрей не верил своим ушам.
— То и сказал.
Михня пододвинул стул к кровати, сел боком и оперся подбородком на спинку. Он прислушивался к бою часов в соседней комнате, но не мог сосчитать, сколько пробило. Да и какое все это имело значение? Он вскинул глаза на друга.
— Знай, что не только у тебя горе… Я тоже расстроен.
— Ты? — удивился Андрей.
Подумав, он сообразил, в чем дело. Конечно, Михня не смог выпросить ножик у отца. Ладно, не велика беда! Он и не такое пережил. Высказав другу свою догадку, Андрей добавил:
— Ты не горюй. Рогатку я тебе и так отдам.
Михня рассвирепел. Тут он мог дать себе волю, кричать, возмущаться. Это с отцом надо было говорить спокойно, хотя ничего похожего на спокойствие он тогда не испытывал.
— Рогатка? При чем тут рогатка? Мне она ни к чему.
— Что вдруг? Я же ничего не прошу взамен.
— Я знаю… Мне она не нужна, мне тоже не до игр будет. Я уезжаю.
— Куда?
— С тобой… куда-нибудь.
— Новое дело! — недоверчиво воскликнул Андрей. — С чего это ты вдруг надумал?
— Так нужно. Я тоже решил. Поеду с тобой.
— Да ты что, в своем уме? — Андрей глянул на него свысока и насмешливо сказал: — Как ты себе это представляешь? Может, думаешь, я еду в игрушки играть? Я, мой милый, работать собираюсь.
— Я тоже хочу работать.
— Ты? Кто тебя возьмет?
— Я скажу, что я старше.
— Так тебе и поверили!
— Поверят! Когда я войду в отдел кадров, я привстану на цыпочки и потом сразу сяду. Когда сидишь, не видно, какого ты роста.
— Думаешь?
— Уверен.
— Ну что ж, — согласился Андрей. — Тогда возьму тебя с собой.
— А куда мы двинем? В летчики нас не возьмут?
— И не думай. Мой двоюродный брат пошел проситься в летчики. Его не взяли. Там один усатый дядя дал ему носовой платок и сказал: «Мальчик, вытри нос и отправляйся в школу».
— А он что? — спросил Михня.
— Это уж я не знаю. Платок он, правда, не взял. Теперь в седьмом классе учится. Но он — совсем другое дело.
— Возможно! — задумчиво сказал Михня. — А если нас примут учиться на шоферов?
— На шоферов? Я и сам думал. Это было бы классно, только меня не примут.
— Почему?
— Будто не знаешь! Там надо понимать работу мотора… Надо учить физику… а в физике без математики не обойдешься.
— Эх ты! — рассердился Михня. — На меня не надеешься? Я тебя там научу.
— Чему научишь?
— Математике. Нет, правда, Андрей, давай шоферами будем, а? Ну прошу тебя!
— Нет… Не могу я! Ты не хочешь меня понять, ведь я даже деления дробей не знаю.
— Да это же просто. Когда мы попадем в школу шоферов, я с тобой займусь и все объясню.
— И деление дробей? Что ты говоришь!
— Все объясню. Почему нет? Это же совсем просто: первую на вторую кувырком.
— Да, хорошенькое «просто»! «Первую на вторую кувырком». Для меня это все равно что по-английски.
— По-румынски говорю. Дай карандаш и бумагу!
— Возьми сам в портфеле, — уныло сказал Андрей.
Михня вмиг достал из портфеля карандаш, тетрадку и подсел к Андрею на кровать.
— Это просто, смотри! Первую на вторую кувырком. Скажем, нам надо разделить дробь семь пятых на три вторых. Множим первую на вторую кувырком. Пятью три — пятнадцать, это будет знаменатель дроби, семью два — четырнадцать, это у нас числитель. Ну понял?
— Да вроде понял… — неуверенно сказал Андрей. — Дай-ка я сам попробую. Ты мне говори дроби, а я буду делить.
Михня стал диктовать, Андрей решал.