Дайте мне подумать, чуть-чуть подумать, капельку…
Пожалуй. Разве я знаю? Мда…
Хотя все говорят, что я не в дедушку, а в бабушку уродился. А бабушка у нас — только приложит ухо к подушке, уже и спит.
СТРАНАГДЕПЯТНИЦАБЫЛАВЧЕТВЕРГ
— Где ты был на каникулах? — спросила девочка, которая живет на первом этаже, мальчика, который живет на втором.
— Не скажу, где, — ответил мальчик. — Не могу сказать.
— Почему?
— Потому что ты не поверишь.
— Поверю, — сказала девочка, — ты обычно не врешь.
— В том-то и дело. Сегодня мне пришла охота врать. С самого утра. Вначале она была совсем маленькая, почти что незаметная, а потом стала расти, расти и сделалась большая. Отчасти, и я ей помог.
— Как?
— Я притворился, что не замечаю ее, и она поверила. Сначала она была с камушек, а теперь с дом. Поэтому сегодня ни о чем меня не спрашивай.
— Не могу, — сказала девочка, — мне все время хочется спрашивать.
— Ладно, если так — спрашивай!
— Где ты был на каникулах?
— В странегдепятницабылавчетверг.
— Где, где?
— В странегдечетвергбылвпонедельник.
— Не понимаю.
— В странегдевторникбылввоскресенье.
— Что за глупости?! — засмеялась девочка.
— Вовсе не глупости. Это враки.
— И что ты там делал?
— Ловил медуз и приучал их чистить зубы.
— У медуз нет зубов.
— Знаю. Я и не говорю, что у них есть. Я только сказал, что приучал их чистить зубы.
— А потом?
— Там, где я был, нет никаких «потом». Там все бывает в одно время. Ешь и в это же время спишь, читаешь стихи, играешь в футбол, думаешь о дедушке, пройдет ли у него ревматизм, зеваешь и рвешь вишни.
— Так не бывает, — сказала девочка.
— Бывает, когда врешь. Когда врешь, все бывает.
— Ничего не понимаю! — пожала плечами девочка. — Ты же был на море. Лучше бы прямо сказал, что был на море.
— Нет, не лучше.
— Почему?
— Потому что ты и так знаешь. Зачем я буду говорить?
— Ты и на теплоходе ездил.
— Ну какой интерес говорить? Ты даже это знаешь.
— Ты ракушки привез.
— Вот видишь, все тебе известно. А я могу рассказать такое, чего ты не знаешь.
— Чего?
— Например, у меня есть чернильница, и в ней живет голубой сверчок. На ночь я открываю чернильницу, сверчок вылезает на балкон и поет. А еще, однажды я нашел у себя в ухе кузнечика. Он участвовал в бегах, получил приз — корону из листьев, но ему захотелось есть, и он ее съел.
— Ну что ты выдумываешь? — сказала девочка. — Так ты можешь до завтра говорить. Давай лучше пойдем купим точилку-автомобильчик.
— У меня нет денег, — сказал мальчик.
— У меня есть. Меня послали купить кофе, но я скажу, что играла с тобой и потеряла их.
— Э, так не пойдет! — сказал мальчик.
— Почему? Это ведь тоже враки.
— Мне такие не нравятся. Мне нравятся только мои враки.
И он отправился играть с кузнечиком, которого нашел у себя в ухе. А после надо было отвинтить крышку с чернильницы, потому что уже вечерело, сверчкам пора было на балкон петь.
ВЕЧЕРОМ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ДЕДУШКИ
«Какие разные бывают дедушки», — подумал Дуку. Но это и хорошо, что разные. Если бы все были одинаковые, у всех был бы ревматизм, все они в день получки пенсии покупали бы одинаковые конфетки, на вкус как апельсин. Что же это было бы? Нет, гораздо лучше и правильнее, что все они отличаются друг от друга. Ну, а его дедушка совсем особенный.
У его дедушки даже и день рождения начался не с утра, как у других, а вечером, когда по-настоящему день рождения уже кончается.
Известно, как это бывает у других, вообще у всех: у пап и мам, у детей. У них день рождения начинается с утра. Например, день рождения Дуку начался рано-рано, когда на улице было еще темновато, в окно только-только проглянул серовато-лиловый свет. Он пришел издалека, наверное, пробивался сквозь леса и дождевую завесу.
Вот тогда Дуку и разбудил папа, вернее, папин колючий подбородок и запах табака.
— Уважаемый товарищ! Да будет тебе известно, что сегодня день твоего рождения! Тебе исполнилось семь лет, первые семь лет из семи тысяч семиста семидесяти семи лет, которые исполнятся тебе через семь тысяч семьсот семьдесят лет. Если ты не возражаешь, прошу тебя, расти большой, здоровый и веселый, и не вздумай купать под душем коньки, а то они заржавеют.