– Идём в мировой суд. Я не претендую на имущество, дети проживают с тобой, алименты я выплачиваю добровольно. Такой вариант тебя устроит?
– Это ты у нас торопишься, а меня устроит любой вариант. Выбирай клинику, где делают анализы, а я привезу туда Арсения. Дальше действуй самостоятельно. Результат можешь получить на телефон или на адрес родителей.
– Что я детям скажу?
– Ты не хочешь с ними увидеться? Тогда просто предупреди лаборанта в клинике. А сказать им всё равно придётся, чтобы не ждали напрасно. Вызови такси и поедем. Кто она?
– Дочь зам. начальника штаба Громова. Живёт в Питере. Ей двадцать восемь лет.
– Странно. Я разговаривала с Павлом Григорьевичем в день Северного флота и, глядя на наших детей, он сказал, что у него два сына и оба служат на Балтике. Думаю, он бы похвалился дочерью. Твоя подруга не самозванка? Знаешь, я бы порадовалась, окажись это так.
– Не говори глупости. У неё квартира в Питере.
– У тебя есть доля в квартире здесь, но это не значит, что она твоя. Квартиру можно снять на любой срок, можно иметь лишь часть её. Ты документы видел? Или страсть затмила мозг? Если у вас всё так прекрасно, как возник вопрос об отцовстве? Почему такая срочность в получении денег? Что она будет делать с ними зимой в Североморске? Мой тебе совет: проясни ситуацию, чтобы не кусать себе локти.
– Хватит меня учить. Уже учёный.
– Илья, ты идиот, если считаешь, что потратился на меня или того хуже содержал. Нашу квартиру ты купил у моего дяди за половину стоимости. Сертификат не дотягивал до двух миллионов. За ремонт оплатил всего треть. Я верну тебе четверть от рыночной стоимости. В чём я выиграла? Сколько мы прожили вместе за четыре года брака? Год! А как нам этот год дался, напомнить? Ты уехал, когда детям было полгода, сейчас им почти три. Наш брак превратился из обычного в гостевой. Мы провели вместе три месяца за два года. Но я хотя бы раз упрекнула тебя в этом? Не переживай, я справлюсь и дальше.
Судебное разбирательство заняло меньше трёх часов, и время, по большей части, ушло на «писанину. Принимая во внимание, что супруги постоянно не живут вместе, судья приняла предположение Софьи о наличии второй семьи. Обоюдное согласие на развод и определения места жительства детей с матерью, без раздела имущества, дало право судье расторгнуть брак между супругами. Выйдя из здания суда, Софья с грустью посмотрела на мужа, она всё ещё не могла поверить, что суд и развод – это реальность.
– Соня, прости меня, если сможешь, – он неожиданно обнял её и поцеловал. Поцелуй был короткий, но чувственный. Так не целуют женщину, с которой пять минут назад расторгнул брак. Он отстранился и, не оборачиваясь, пошёл прочь.
– Стой! Ты кое-что забыл, – она сняла с пальца обручальное кольцо и вложила его в ладонь мужа. – Вот теперь всё! Счастья тебе.
Софья вернулась домой на такси растерянной. Она до конца не понимала своего поведения, поспешности развода и того, что Илья так быстро согласился с её условиями. Кроме того, её очень напрягало его поведение. Что-то в нём было не так. Слёз не было, и не было сил ни думать, ни что-то делать. Она позвонила Никите, попросила его забрать детей из сада. Легла в кровать и лежала, глядя в потолок.
С детьми Илья не виделся, но тест сделал, хотя результат Соне был известен и так. После его отъезда Эдуард Аркадьевич встретился с ней, навещая внуков.
– Как же так, Соня?
– К сожалению так бывает. Я вот не понимаю, почему мать Ильи себя так с нами ведёт. Вы можете мне объяснить?
– Не обращай внимания. Вся её суровость напускная. Она не тот человек, который признает и захочет исправить свои ошибки, считая это унизительным. Она знает, что не права, но будет играть роль до конца. Я не знаю, что у неё в голове, но потому как она скрывала от меня рождение сына больше тридцати пяти лет, говорят о многом. А я, идиот, продолжаю её любить. Она хорошо понимает свою вину в том, что парень вырос без отца. Я приезжал сюда каждые два-три года, и она ни разу не сказала мне об Илье. А ведь я готов был жениться на ней четверть века назад. Нет, она приняла меня лишь на закате лет, как будто разница в возрасте стала не так заметна. Сорок лет назад влюблённый выпускник вуза был не нужен. Не понадобился ни десять, ни двадцать лет назад. Не принимай её причуды близко к сердцу. В семьдесят лет человека изменит только могила. А от Ильи я не ожидал такого глупого поступка. Любить человека и не доверять ему невозможно. Это противоестественно. Чего он добьется тестом ДНК?
– Мне иногда кажется, что он всё это сделал для того, чтобы продлить контракт и не обнадёживать меня больше окончанием службы. Смелости не хватило или совести не знаю, но лучше бы он сказал правду. Так было бы честнее и не так болезненно. Там, в Североморске, в день праздника мне сказали одну простую истину: – «Софья Андреевна, ваш муж не принадлежит ни себе, ни семье. Он офицер и принадлежит Родине и флоту». Может всё дело в этом?