— Все о’кей!
Внезапно, откуда-то сбоку, между ними и автомашиной выскочил и остановился, взвизгнув тормозами, зеленый «Опель». Дверцы его распахнулись, и два крепких парня рванулись к супругам. От сильного толчка Александр упал, а в этот момент другой нападающий за руку выдернул Ольгу из машины. Через секунду обе машины, взревев, на глазах у десятков оторопевших зевак скрылись.
Александр поднял плачущую жену. Какие-то мужчины помогли им записать номер «Опеля». Неизвестно откуда появившийся милиционер опросил очевидцев, с кем-то связался по рации. Появился желтый «уазик», и супругов Селезневых отвезли домой. А уже через сорок минут гаишники задержали обе автомашины и преступников.
Дело о грабеже не вызвало никаких затруднений при расследовании, свидетелей — десятки, обвиняемые своей вины не отрицали. Самой сложной оказалась проблема с «Жигулями». Молодой следователь горячо убеждал прокурора, что Басалаеву и его сообщникам необходимо вменить в вину либо похищение автомашины, либо ее грабеж. Однако опытный юрист, прокурор района, не согласился с такой точкой зрения. Он сказал, что, по-человечески, все, что произошло с Селезневыми, понятно и вызывает возмущение. Они — жертвы преступления, в этом сомнения нет. Но здесь возникает вопрос о законности сделки купли-продажи. Следователь подтвердил, что здесь все законно. Но тогда, заметил прокурор, собственником машины является Басалаев, а владелец не может сам у себя похищать вещь. Другое дело — та сумма, которая была оговорена в качестве оплаты сверх цены, а также насилие, примененное к потерпевшим. Это, без сомнения, статья сто сорок пятая.
— А то, что Селезнев хотел получить эту сумму с покупателя в обход закона? Должно защищать государство в данном случае его не совсем законные интересы? — поинтересовался следователь.
— Вопрос спорный, — ответил прокурор. — Пусть это решает суд, а вам, я полагаю, следует вменить в вину обвиняемым эти девять тысяч как объект хищения. Ведь умысел у них был направлен именно на эти деньги…
Родственный обмен
На прием к прокурору района пришла Костромина, сорокалетняя тучная женщина. Тяжело дыша, она села к столу и протянула заявление:
— Вот, обманули бабульку, оставили ее без жилья.
— Кто же это сделал?
— Да родственники ее. Воспользовались тем, что Анна Никитична старая, ей восемьдесят два. Еле ходит, плохо видит, почти не слышит.
Прокурор прочитал заявление. История о родственном обмене, каких немало. Старушка Анна Никитична Глазова проживала в приватизированной однокомнатной квартире. Ее единственные родственники — племянник с семьей — занимают двухкомнатную квартиру. Чтобы не пропала жилплощадь (так они ей прямо и сказали), уговорили бабушку подарить ее. Условились, что бабулька переезжает к племяннику, а сын его, студент, переезжает в квартиру Анны Никитичны. Обещали заботиться о ней, так как Глазова долго колебалась. Все-таки там, где она жила, были знакомые добрые люди, ходили для нее в магазин. Да и почтальон хороший, всегда вовремя пенсию приносил. Но уж так племянник и его жена Надя уговаривали, так ластились, что уступила она и переехала.
Вот тут-то через месяц и началось. Не так прошла, не так сделала, не туда положила, все не так. А потом прямо стали угрожать, что сдадут ее в дом престарелых. Навсегда.
— Что же вы с юристами не посоветовались, — посетовал прокурор. — Можно было сделать совсем по-другому. Раз квартира приватизирована, Глазова могла просто оставить племяннику завещание, и все. Жила бы себе спокойно дома.
— Вот и я говорю ей. Да знаете, видно, рассчитывали, что долго она не протянет. Сын-то у них хотел отдельно жить. Да и тяжело ей одной-то. Так уж уговаривали они ее… Единственные родственники, вот и послушалась их.
— А где бабулька сейчас?
— Еле привезла ее. Сидит в коридоре, — Костромина кивнула на дверь кабинета, — позвать ее?
— Да, надо поговорить.
Старушка, держась за руку женщины, с трудом прошла к столу и тяжело опустилась на стул.
— Анна Никитична, — обратился к ней прокурор.
— Сынок, не слышу я. Погромче.
Прокурор вышел из-за стола, склонился к ее уху:
— Анна Никитична, что Вы хотите?
— Вернуть мою квартиру. Не могу я там жить у Николая. Нету силушки. Совсем больная стала. Ой, помру я скоро.
— Так Вы подарили квартиру-то свою?
— А Надя его сущий дьявол стала, совсем меня заела. Спасибо Люсе, — кивнула на Костромину, — мои соседи по лестнице помогают. А то совсем бы пропала я.