Не убивай.
Часть I
Всю ночь Вену омывал холодный майский дождь и затих только ранним утром.
Герхард Бреннер вез небольшой чемоданчик на колесиках и в руке держал объемный портфель.
- Гутен морген.
Нанятый пожилой водитель открыл багажник, положил туда чемодан, затем хотел туда же положить кофр.
- Нет, не надо, спасибо.
Герхард, положив портфель на свои худые колени, уселся рядом с водителем.
Фольксваген темный универсал, медленно ехал по односторонним улочкам старой Вены, мимо дворца Хофбург, бывшей резиденции Габсбургов, третьему кольцу и резво двинулся в аэропорт Вена Швехат.
Герхард Бреннер, тридцатидевятилетний продюсер, занимался крупным бизнесом. Он был холост и если кого-то и слушал, то только свою мать. Матушка Герхарда, Евелин Августа фон Трапп, пятидесятисемилетняя цветущая женщина, с особенной редчайшей красотой, унаследовала от своего покойного мужа пятьдесят миллионов шиллингов, когда единственному наследнику было два года. Всю свою жизнь мать увеличивала капитал всеми возможными способами и ей удалось это сделать даже многократно, с учетом инфляции.
Их обоих объединяла всепоглощающая алчность и, если существуют приличествующие границы, они бы их давным-давно перешли. Герхард несколько раз спрашивал у матери об отце и о темной истории его смерти, а также о происхождении этого капитала, но мать отмалчивалась или неудачно отшучивалась и со временем он перестал поднимать эту тему.
До самого аэропорта пассажир не проронил ни слова и только в конце поездки прозвучало сухое:
- Данке.
Герхард добрался до зала ожидания, поправил серый, клетчатый мятый костюм и уселся недалеко от стойки, поблескивая толстыми очками. Зал постепенно наполнялся. Он не заметил, что в толпе за ним независимо друг от друга наблюдали два человека.
Один из них был с огромными руками, шеей и головой, хотя и был невысокого роста, со смуглой кожей, хищным носом, темными рыхлыми бровями и с неприятными очертаниями нижней части лица. В глазах его было постоянное напряжение. По национальности он был турок, но родился в Германии, недалеко от Вюрцбурга. Он служил рядовым, когда его заприметили спецслужбы БНД. Имя у него было Дурмус Экидже, но чаще всего его называли просто Турок.
Другой, высокий, с чуть одутловатым лицом, в роговых очках, с приятной открытой внешностью, был похож скорее на сотрудника крупной компьютерной компании, чем на одного из лучших киллеров Моссада, который работал под прикрытием в качестве мясника и у которого был, специальный номер и счет. Звали его Ари Пик, по прозвищу Хася-Мясник.
Оба представителя этой замечательной непыльной профессии, конечно, не обменивались любезностями, такова служба, но зафиксировали друг друга, более того Хася-Мясник понял, что встреча в аэропорту с Турком была не случайной. С присущей ему звериной интуицией он понял, что здесь будет очень горячо.
На табло зажегся номер рейса BA 699\ CX 252 британо-гонконгской компании «Катей пацифик» вылетом в 7:40 утра 19 мая 2015 из Вены в Гонгконг с пересадкой в Хитроу.
*
В 5 часов утра в гостинице Ренессанс Майфлавер, в Вашингтоне надрывался звонок телефона. Оливия с трудом открыла глаза, медленно сползла к журнальному столику и прохрипела:
- Достал.
Затем она прокашлялась и певуче произнесла:
- Май дарлинг!
Когда-то она была диктором в своем Белореченске.
- Я слушаю, Василий Иванович.
Бархатистый низкий голос Василия Ивановича стал инструктировать:
- В одиннадцать часов утра в галерее Фрира Вы должны изобразить начало семейного развода.
- А он кто?
- Фамилия Гельмут фон Нойман.
- Сколько ему?
- Семьдесят восемь.
- Семьдесят восемь!?
- Не волнуйся. Он крепыш, может дать фору молодым.
Она почувствовала, что ее спутник рядом. Роберт, который не понимал по-русски ни слова, обнял Оливию и стал сзади гладить ее безумно красивые ноги.
- Он должен шумно уйти, Вы должны где-то поблизости заплакать.
- Василий Иванович, все остальное я знаю сама.
Они вышли из номера только в 8 часов утра, едва успев на завтрак. Люсика, китаянка, отвечающая за завтрак, с интересом разглядывала удивительную пару.
- Оторвались, - подумала она, - глаза как у наркоманов, а этот запах.
*
Южная ночь с огромными звездами и миллионами цикад уже заканчивалась. В горах уже начинали просвечивать легкие контуры молочного рассвета.
Полковник допивал виски из своей инкрустированной фляжки, с которой он не расставался никогда. Не известно почему, но зачем-то со школы его обзывали «дуксом».
Сказочный огромный пятизвездочный отель «Храм Цезаря», где полковник торчал уже без определенного плана вторую неделю, раскинулся в виде вилл и бунгало. Тридцативосьмилетняя Леони рассказывала тоскливую историю о своей жизни.
- Нам пришлось закладывать дом, Карлу пришлось просить дядю оставить Сару…
«Еще неделя и я убью ее», - подумал дукс.
Ее холодные губы, лицо и рассказы достали его. Эту немку он нашел случайно, когда любовался морскими утренними восходами. Многолетняя привычка получать приказы и инструкции рано утром стала частью его жизни.
- Прозит, - он пошлепал по выпуклой заднице Леони, покрутил свой нательный медальон, затем завалился на огромную белоснежную кровать и захрапел.
«Странные эти русские». Леони посмотрела на полковника и принялась быстро наводить порядок. По всей комнате валялись десятки маленьких и больших предметов, о назначении которых она лишь догадывалась. Среди кип исписанных и скомканных бумаг выделялись обрывки проводов. Она сложила рядком носки, трусы, майки, рубашки, штаны с различными тяжелыми непонятными предметами в карманах. В этом хаосе единственную систему можно было построить по типу пластмасса-пластмасса, объедки-объедки, бумага-бумага, как на складе.
Кончилось это всё тем, что Леони случайно нажала на некий черный девайс. Оттуда выкатился на пол серый шарик. Подняв его, Леони почувствовала в ладони острое жжение. Она побежала в ванную, налила воду. И это было ее ошибкой.
Отель содрогнулся. Вой и крик прошлись волной от утреннего тихого отеля, где металась Леони, до гор.
Полковник проснулся, побежал в ванную, осмотрел место происшествия, улыбнулся и понял, что эти новые «успокаивающие» швейцарские круглые мини-таблетки успешно срабатывают!
*
Аида Чтонова, двадцати восьми лет, киргизка, худенькая, невысокая, но крепкая, родилась в поселке Орлиное, в предгорьях Тянь-Шаня. Она закончила строительный факультет в Бишкеке, поступила в аспирантуру, подрабатывала пионервожатой, мастером на стройке, мыла посуду и даже была контролером на автобусных линиях. Жизнь ее круто изменилась, когда ей однажды пришлось помогать отцу отстреливать воющих волков по ночам в горах Тянь-Шаня с группой иностранцев-охотников.
Отец и мать Аиды заканчивали тот же институт и работали на кафедре железобетонных конструкций, но основой семейного бюджета был талант отца в качестве проводника и тренера-охотника. До 1991 года ему приходилось обхаживать партийных боссов, в 90-х годах он сопровождал самые опасные грузы, чаще всего работая в качестве снайпера, а с 2000 года он попал в туристическую компанию со специализацией „охота“.
Аида умела чувствовать горы, как живые существа, словно за их контурами прячутся обитаемые пирамиды с бесконечными лестницами внутри.
Когда-то на третьем курсе ее вызвали в местную киргизскую «лубянку» и заставили подробно рассказать обо всех иностранцах, которые охотились. Особенно им был интересен один американец, который был душой тогдашней компании. Он активно ухаживал за единственной девушкой в группе.
Тогда же Аида стала совершенствовать свой английский, вести с ним переписку, сначала в виде писем, а потом уже в Интернете. Звали американца Пит Гордон и за ним внимательно следили спецслужбы. Дружба с Питом дала Аиде первое повышение. Она стала старшим лейтенантом СНБ Киргизии и начала своё первое самостоятельное расследование.
*
Ночная тень увязалась за ним уже в полночь. Турусбек чувствовал, что кто-то идет по его следу. Турусбек остановился, тень также остановилась.