*
Однако ученый способен пролезть в любую щель самомнения и гордости. Нехорошая лихорадка самолюбия, облаченная в мантию пыльных научных трудов и званий, в течение трехсот лет пустила ужасающие побеги. Под покровом тайного желания быть могущественной и владеть империями, наука научилась выходить сухой из воды в вопросе нравственного императива добра и зла. Если в древних империях искушения от плодов научных изысканий были поставлены под внешними и внутренними взорами неких самоограничений, то в бытность последних трехсот лет все одежды были сорваны. И если в древних столетиях, называемых веками героев, где войны были уделом удали воинов, а выживание имело смысл, как продолжение жизни, то последние столетия привели к массовым убийствам, геноциду народов, к мировым войнам, холокосту и глобальным противостояниям. Жернова тоталитарных систем создали целые системы институтов для уничтожения друг друга по системе домино. И тогда война стала неотличимой от науки и наука стала продолжением войны. Удачливая часть ученых обременилась славой и материальной просперити. Главным грантом ученого двадцатого века стала нобелевская премия, учрежденная мрачным изобретателем динамита.
*
Все это промелькнуло в сознании Томаса. Пока проходили короткие мгновения славы, он отчетливо понял, что эти секунды были развилкой судьбы, и последствия этих пяти минут могут стать бесконечно непредсказуемыми для него и его семейства.
Началось это в феврале 2003 года. Ему тогда пришло в голову попробовать просканировать клеточные мембраны живых клеток при очень высоких концентрациях инертных газов с целью попробовать создать некий особый микроскоп для клеток. Он занимался этим между делом, да и сама идея была почти безнадежная. Однако за пару лет упорных трудов ему удалось сделать первый фильм о живой ткани тонкого слоя с высоким разрешением и длительной экспозицией. Впервые он заметил суточные короткие импульсивные изменения в мембранах клетках. Особенно хорошо эти изменения были видны в кожных покровах. Это была не просто регенерация клеток, а нечто иное.
Он попросил Мари особо не светить тему. Она, со своим практицизмом, запрятала эту работу в дальний угол в отдельной комнате, надыбала дополнительный сейф, а ключи носила при себе.
После десятков экспериментов, он понял, что этого не может быть. Более того, сами эксперименты противоречили здравому смыслу. Получалось, что в какое-то короткое мгновение клетки как бы рождались заново, а ему удалось обнаружить этот неуловимый центр сборки. Он перечитал заново кучу теорий, числом около трехсот, включая генетические теории, свободнорадикальную теорию, теорию расходуемой сомы Кирквуда, интересную теломерную теорию, а также фонтанную лунную теорию и утвердился в том, что он близок к констатации невероятного открытия микромира. Получалось, что само время на миг превращалось в произвольную производную от этого неуловимого центра сборки. Он назвал это явление «краткосрочными фонтанами времени».
Однако любой хороший ученый - это, прежде всего, разумный скептик. Для того, чтобы замахнуться на само время, на глобальное изменение представления о микромире, должен быть соответствующий удар. И он честно искал в известных многочисленных теориях объяснения своим экспериментам, но тщетно.
Природа спрятала тайну времени так глубоко, что ее обратимость и произвольность открывается только в глубоком сне, и в эти секунды время может возвращаться назад, а клетка помнить о своем будущем. В течение года Томас повторял с остервенением эксперименты. Он осунулся, похудел и почти не спал. Он не верил собственным глазам. Неожиданный краткосрочный импульс мембраны мог вдруг выделить энергию, сравнимую лишь с энергией превращений атомов. Как же удается мембране не разрушиться в мгновение? Он подсчитал, что в момент краткосрочного фонтана времени выделяется энергия в сто раз мощнее, чем энергия сгораемого каменного угля. Через пару лет его упорнейших исследований ему удалось чуть продвинуться к новой, пока не ясной, мембранной теории. Эксперименты показывали, что данные явления проистекали в несколько сот раз сильнее в эпителии. После бесконечных проб и экспериментов, он научился транспортировать особым образом ничтожный кусочек кожной ткани на внутренние органы, дожидался мгновений фонтана времени и обработанная часть органа молодела на глазах. Но это не только не укладывалось во все действующие современные теории. Это был вызов, к которому сам Томас был не готов. Ему нужно было самостоятельно отказаться от самого времени, от основ фундаментальной науки и от его, вообще-то, длительной успешной карьеры ученого. Получалось, что, если существует эликсир бессмертия, то его тайна частично спрятана в кожных покровах, наряду с эритроцитами.
*
Томас и Мари засекретили эту работу, как смогли. Томас понимал, что он подошел к некому пределу тайны, за которым будут совершенно другие проблемы, а именно: этические, моральные и, возможно, религиозные. Он много раз начинал статью о новой работе, но каждый раз комкал в аффекте написанное. Но однажды в холодную весеннюю ночь две тысячи пятого года в ее лаборатории неизвестными были украдены образцы и компьютер, на котором и делались исследования. Ситуация была безвыходная и Томасу пришлось частично приоткрыть завесу его исследований. Он сообщил о исследованиях профессору Штейну, влиятельному шефу университета, и тот без лишних вопросов выделил самую безопасную секретную лабораторию на третьем этаже с постоянной круглосуточной охраной. Он посоветовал, что, если у тебя что-то есть, заявляй. При необходимости, он поддержит. Профессор Штейн, с постоянной приплюснутой улыбкой, был в университете каждой бочке затычка. Периодически Томасу снился этот веселый норвежец, что будто-бы он сам и устроил эту кражу. Этого не могло быть, но тихая университетская жизнь была полна всевозможной чертовщиной.
*
Томас набрал полные легкие воздуха, отчетливо, громко и сжато рассказал аудитории о новых исследованиях.
- Получен способ управляемой регенерации живой клетки с помощью временного вживления кожных тканей во внутренние ткани человека, включая гиалиновые, фиброзные, веретеновидные, с мио-филаментами, клетки Беца, а также исчерченные мышечные клетки!
- Экспериментально вычислен положительный коэффициент регенерации внутренних тканей способом вживления кожных тканей с мнемонической величиной приблизительно квадрат «е».
- Теоретически показано, что можно не только эффективно восстанавливать пораженные внутренние органы и ткани, манипулируя толщиной и размерами поверхности скинбластеров, но и повторять это минимум до пяти раз.
Когда Томас волновался, он становился пунцовым, непроизвольно повышая голос, и его речь была чрезвычайно отчетливой, можно сказать, пафосной. Прекрасная акустика, которую создали предшественники тридцатых годов прошлого столетия, Фрэнк Райт, Оскар Нимейер и Ле Корюзье, прибавляла этому некий дополнительный момент торжественности.
Уже, направляясь к выходу, остановились и Оливия, и господин фон Нойман, который никогда не снимал свою черную фетровую шляпу. Все крыло анклава представителей могущественнейших фармацевтических кампаний привстало, а его классовый враг, Арнольд Лангбо, так и замер с приподнятой рукой, перед этим яростно жестикулируя с господином Даниэль О Дэй из компании Рош, обсуждая очередной омерзительный выпад со стороны доктора Луи Броуэра. Слева, в полутемных задних рядах, в которых перед этим слегка подремывал Герхард Бреннер, он вдруг с грохотом встал во весь свой замечательный рост, пытаясь ничего не пропустить и судорожно извлечь айпод, с целью записать это неожиданное выступление. Красавчик Кевин Эдварс в передних рядах инстинктивно начал следить за реакцией его ближайших конкурентов.
*
Когда смолкла замечательная речь Томаса, в зале достаточно долго висела тишина, а затем повсюду стали появляться некие хаотические движения. Несколько человек выстроились в некое подобие очереди, видимо, чтобы что-то записывать за ранее неизвестным светилом или примазаться к нему. Одновременно разные группы людей стали обсуждать выступление все громче и громче и, как апофеоз, аудитория взорвалась, задавая вопросы.