- Классно! - расплылся полковник широчайшей улыбкой. - Теперь я должен тебе бутылку красного вина, мой дорогой Тень.
Высокая, гибкая, как дикая кошка, с черными струящимися тугими волосами с отливом, она, казалось, владела всеми видами обольщения, как-то: маникюр, педикюр и пилинг. Всегда ухоженная и вымытая, таинственная восточная красавица из «Тысячи и одной ночи», она жила в каком-то отдаленном хрустальном мире. Прелестница пряталась за маской неприступности от реального жесткого мира, в котором круглосуточно гонялись маньяки.
Она тискала пупсика, просила бегать к информационной стойке, неожиданно хотела капучино, говорила, что не любит ждать и зависала с макияжем на полчаса.
- Сумасшедшая девушка, - решил дукс, - это какой-то Шумахер!
Шла регистрация. Огромный Боинг набивался, как сельдями в бочке, отдыхающими в Пукет и в Патайю. Полковник прятался, как мог, от камер, которые были расставлены повсюду, и пытался раствориться в толпе. Оставались считанные минуты до паспортного контроля. Он простился на всякий случай со свободой, а возможно и с жизнью, будучи хорошо осведомленным о жестокостях неуступчивой родины. Иванова с ребенком проскочила без проблем и полковник остался один, как перст перед голой правдой, стараясь думать о чем-то хорошем. Минут пять пограничница долго и мучительно трижды внимательно смотрела на него, бегая пальчиками по компьютеру. Чутье не обманывало её и она пристрастно изучала всевозможные загогулины, но не нашла к чему придраться, и в конце концов равнодушно провела спасительным веселым щелчком свободы.
На радостях дукс купил Анне тушь и самые дорогие духи из фри шопа, а мальчишке машину-трансформер.
- Пока гуляй, рвань, - подумал полковник, - хотя они могут взять меня прямо в самолете.
*
Он вспомнил, как брали майора Мегера, который хотел удрать в Мозамбик, затем через масонов в ЮАР и далее в Штаты. Майор тогда использовал дукса, двадцатилетнего безусого мальчишку ефрейтора, как толмача, поскольку Мегера говорил только по-русски, и поэтому один, без него, никак не мог улизнуть. План его, как выяснилось позднее, сводился к следующему.
Под видом набора революционеров из Мозамбика вылететь вместе с русским транспортником АН-12, Аннушкой, из базы в городе Бие, затеряться и сдаться через местных сепаратистов спецслужбам США. Мегера с солдатиком уже был на борту и самолет выруливал на посадочную полосу. И он от радости выпил стакан неразбавленного виски, которое всегда было у него в галифе. Он предложил тогда ефрейтору также выпить, но, к счастью, тот не то, чтобы отказался, а просто не успел, когда Мегеру арестовали. До кучи, конечно, повязали и мальчишку, взяли всего шесть человек. Расследование показало, что майор Мегера за несколько дней до побега смертельно нажрался и начал склонять старшего лейтенанта Яковлева, белобрысого бдительного, морально устойчивого комвзвода, выпить вместе и изменить Родине. Яковлев и сдал майора. Пытали его долго и страшно на базе под Луандой, а потом через пару месяцев расстреляли, как говорили, где-то под Ижевском. Вылетел из контингента также его патрон, молчаливый подполковник Кузнецов, полковник Аристов, и еще кто-то, кого отправили вместе с семьями в двадцать четыре часа на родину. Ефрейтора тоже замели и также пытали две недели в Луанде. Его спасло лишь то, что он никогда и нигде не контактировал с Мегерой, и тот взял его в качестве переводчика прямо перед вылетом, а должен был лететь другой парень, немного старше, застрявший дембель с филологического факультета ЛГУ.
Дуксу выбили четыре зуба, сломали два ребра, отбили почки, пытали отсутствием сна, голодом, жаждой, связыванием веревками в яме с мухами и имитацией расстрела. Ему тогда устроили даже самую страшную пытку под названием «капельница». Потенциального предателя прочно привязали к стулу, так чтобы он вообще не мог шевелиться, и капали водой сверху по черепу каждые две секунды, дабы дукс скончался в невероятных страшных мучениях. К счастью, тогда, под капельницей, ему пришлось проторчать недолго, часа четыре. Удивительно, что все пытки ефрейтор выдержал стойко. Даже замначальника комендатуры Зайцев, которого ранее разжаловали из капитанов в старлея за садистские наклонности, сказал: «терпеливый». Про этого человека рассказывали, что он в припадке ярости отрубил солдату две фаланги пальцев, быстро закрыв люк танка, и тогда его отправили в качестве штатного палача.
*
- Да, - подумал полковник, - расслабляться пока нельзя, но и грустить не время.
Анна от неожиданных приятных подарков засветилась невероятной игрой света и желаний, да и сам он вдруг ощутил фейерверк юных искр и сумасшедших томлений. Она на миг посмотрела на него ласковым длительным взглядом и он почувствовал мгновение наваждения. Правда, как только полковник попытался поближе приблизиться к красавице, она резко окатила его ледяным взглядом. Пока толпа проходила через накопитель, кишку и рассаживалась в стандартный Джамбо Джет, Боинг-747, дукс наладил добрососедские нескучные отношения с Колей, дабы тот не орал, и на всякий случай вернулся в свою обычную черно-белую жизнь.
Самолет взревел драконом и оторвался в высокую утреннюю синеву с белыми барашками облаков. Москва щурилась ранним утром, вся залитая солнцем и памятью сотни закоулков этого великолепного города, где и любили, и убивали.
*
Первые пару часов было все, как обычно, подали первый завтрак. Коля крепко уснул. Полковник вытащил из сумки свой походный небольшой ноутбук.
- Покажи фотографии, - сказала она.
- Садись, - сказал он, неопределенно приглашая рукой.
Она осторожно перенесла спящего бэйби и села рядом. Анна почти не рассматривала фотографии, лишь скользила по ним взглядом. Его обдало жаром и он начал входить в какой-то непонятный для него ступор. Когда он попытался приблизиться к границе недозволенного, она устраивала Титаник с айсбергами, убивая в нем любые желания. Однако, как только дукс обескураживающе пытался вырваться из неожиданного нового плена, рассматривая нарочито равнодушно пролетающие белые облака и темные туманные контуры земли, то в тот же момент она вдруг превращалась в мягкую, слабую, невероятно желанную, с притягивающим благосклонным взглядом. И он вновь оказывался рядом с ее волнующей бесконечностью, одновременно недоступностью и близостью, сходя с ума от нечаянных прикосновений удушающего сумасшествия. В конце концов его спас Коля, который проснулся и заорал. Подали второй мини ланч и полковник вернулся в реальность.
*
Их встретил ультрасовременный аэропорт Суварнабхуми, с невообразимыми магазинчиками повсюду, с драконами, с волнами горячего воздуха, пропитанного запахами особых специй Таиланда, которых, наверное, больше нет нигде. Толпа проходила в обратном направлении: виза, паспортный стол, незаметная таможня, багаж, обмен денег и трансферт. Он успел надарить ей кучу подарков: веточку белой орхидеи, кофточку, белые туфли на ультравысокой платформе, которые она сразу же и одела, и стала совершенно недосягаемая со своей неожиданно божественной красотой.
«Причем тут я», - подумал полковник, - «надо линять. Довезу до гостиницы и рассеюсь, как дым. Иначе меня убьет либо Тень, либо кто-то другой. Я вообще-то и не спросил, замужем ли она или нет, и чей это ребенок. Да и вообще-то, это не мое дело!»
Задевая краешком, огромный город двигался через высокие эстакады, объезжал вилками случайных исполинов-небоскребов, спускался вдруг в шумный средний уровень жизни, где царили мотороллеры под названием «Тук-тук» и неисчислимые разноцветные мопеды. С высоты можно было увидеть нижний иной уровень жизни, подобный предпоследнему кругу Данте.
Там соединялось лоскутами несоединимое. Кое-где поблескивали темные мутные каналы, повсюду царили трехколесные велосипеды уличных торговцев и тайские лодки-лонгтэцлы.
*
Наконец маршрутка вырулила на трассу Бангкок-Патайа с жизнерадостными анархическими плакатами. Путешественники рассматривали с любопытством пролетающие мимо веселые домики с яркими буддистскими курениями и вдруг она сказала: