В двадцатом веке с появлением динамита, пушек, танков и самолетов всё это привело к тотальным войнам, выбивая целые поколения. Всем известны неисчислимые жертвы, родившиеся в тысяча девятьсот двадцать третьем году, массовые репрессии Пол Пота, во время которых более трети десятимиллионного населения Кампучии было жестоко истреблено или холокост пяти миллионов евреев. Тем не менее, статистически, это не меняет общую картину.
Существуют несчастие и зло и мы все давно привыкли к тому, что так и должно быть. Где-то падает в пропасть автобус, где-то врачи в белых халатах борются за жизнь тяжело больных от пандемии эболы, а там вдруг исчезают города от разрушительных землетрясений и цунами. Вот обрушилось бедствие на Америку и земной шар даже не повел бровью.
*
Они сидели втроем в приемнике. Томас углубился в чтение увесистого журнала «Исследование Генома» статьи Хафа с соавторами о создании мобильных элементов. Иногда он, задумавшись, рассеянно рассматривал пассажиров. Мари, усевшись между этими двумя самцами, вела оживленную беседу с каждым из них на трех языках, причем каждый из них думал о своем и смотрел на нее влюбленными глазами. Полковник в полудреме наслаждался ее небесной взрывоопасной аурой, успевая внимательно разглядывать потенциальных врагов через хитроумные шпионские очки с зеркалами заднего вида, с особым рефлективным покрытием, которое давало обзор на триста шестьдесят градусов.
- Расскажи, Томас, - полковник прошипел приглушенным голосом, - как тебя похитили?
Томас посерел и насупился. Очевидно, воспоминания об этом не веселили его. Он восстановил в памяти, как на некоторое время оставил на барной стойке свой лэптоп, и пока рассчитывался за чай и сэндвичи, кто-то ему позвонил. Голос был чужой, малопонятный.
- Вы что-нибудь потеряли?
Он вздрогнул.
- Ноутбук?
С горечью он осознал, что оставил его открытым для любого постороннего, со всеми его многолетними исследованиями. Именно этого он больше всего боялся.
Из мобильника слышались звуки сирен автомобилей, шум ветра и невнятный скрип.
- Выходи, к Шеектонгтсои, там еще Мамотофу.
Какие-то непонятные звуки, потом длинные гудки. Чувствуя себя полным идиотом, он бежал сломя голову через квартал, мокрый от пота, называя себя абдеритом, блиндамедом и даже тротелем. Прохожие шарахались от его горлового «мамотофу», как от чумы. Он начал терять надежду и тут появился этот яркий клетчатый тип из поля чудес. Мутно улыбаясь с невнятным выражением лица, он сказал:
- Идешь правильно, - показывая на нечто. Они перешли через дорогу и сели за столик в полутемном местном придорожном кафешантане. Меню было на китайском. Видимо, это и было мамотофу.
- Спасибо, что Вы нашли его. - Томас деланно улыбался и показывал четыре пятьдесятки.
- Се-се, се-се.
Им принесли чай в большом белом кувшине. Продолжая заискивать, клетчатый тип произнес нечто невразумительное и удалился.
Томас попытался позвонить Мари, но как назло ее мобильник был занят. Он пил желтовато-зеленый резкий чай с дурманящим запахом, хорошо помнил, как он говорил с невысоким добрым парнем, который спрашивал о номере пина и в руках у него был ноутбук.
Томас безуспешно пытается встать и уйти, но голова раскалывается от боли, появляются провалы в памяти. Он оказывается в такси, крепкие ребята говорят что-то, типа:
- Мы поможем!
Какая-то пустая обшарпанная квартира, пара бодигардов и невыразительная женщина, приносящая ему поднос с парой лепешек, тарелку с китайскими специями и чай. Томас вздрагивает и вежливо отказывается, говоря:
- Спасибо за чай!
К концу рассказа полковник и Мари уже не могли сдержать хихиканье. А когда Том уже с серьезным трагическим видом начал всерьез обижаться, они стали по-настоящему ржать. Полковник, дабы не перегнуть палку, добродушно поулыбался Томасу и задумался:
«Пусть пока не понятно, кто эти люди, от каких сил. Ясно, что они могущественные и сильные, если устроили такой невиданный хаос в Новом Свете», - дукс уселся поудобнее.
Все эти дни что-то неуловимое крутилось в его голове. После мощнейшей медитации, он понял, что это такое. Вздрогнул и оглянулся, сняв очки.
- А что, если так? - он по привычке автоматически стал вызывать Тень. Но тот был недоступен. Дукс был в каком-то полупьяном состоянии, как будто его стукнули по башке. Элштейны с удивлением разглядывали полковника, с его невидящими глазами и с шевелящимися губами. Мари подумала, что он контужен. Однако толпа пассажиров уже выстраивалась к стойке накопителя. Элштейны растолкали и разбудили шизанутого с открытыми глазами «оберст-чикена». Тот виновато с извинениями куда-то исчез.
*
Были видны особые меры предосторожности. Штаты сотрудников аэропорта были утроены. Повсюду кишели копы. Для острастки невдалеке торчал очень большой живой терминатор в темных очках, видимо символизируя собой Америку. Однако эта сложнейшая система безопасности могла бы стать совершенно бессильной против неожиданного новейшего способа нападения.
Полковник вздрогнул. Он сканировал толпу и не мог определить, кто же из них противник. И полковник пошел ва-банк. Развязно, полупьяной пиратской походкой Деппа он жестко врезался в высокого крепкого парня в черных очках. Дукс с виноватым видом извинился перед джентльменом, но тот бесстрастно тихо отрешенно молчал. Полковник оправдывался тем, что якобы подвернул ногу, и примирительно протянул ему руку. Пассажир яростно заскрежетал зубами и в ответ не протянул руку, но зато выдавил из себя нечто бессвязное.
Дукс вздрогнул. Голос был как-будто из подземелья, с длительными паузами.
*
- Ты куда подевался? - спросила Мари, назвав почему-то полковника «бобиком». Невероятно, но ему было приятно, что она его так назвала. В самолете он слушал веселое щебетание Элштейнов, разглядывал через иллюминатор ночные звезды и следил за странным парнем.
- Будет ужин, будет и ватерклозет, - подумал он, - главное, не проспать шоу.
Когда после ланча большинство пассажиров уснули глубоким сном, парень в очках стал пробираться к туалету. Дукс аккуратно пролез через колени спящих Элштейнов, стараясь не разбудить их. В очереди уже стояли пассажиры. Полковник почувствовал, что парень напрягся.
Тихо шли минуты. Ночь из черной синевы со сверкающими большими звездами подергивалась первыми молочными красками.
И тут он услышал характерное бульканье очков-наушников широкополосного жучка, которого он прикрепил жвачкой. Он напряг свой слух и с трудом разобрал слово «гоу…фаз».
Парень обернулся, уставился с лютой ненавистью на полковника и предложил ему зайти в туалет первым. Дукс широко расплылся в добрейшей улыбке, случайно задел холмики груди какой-то девушки и юркнул в туалет. Но закрыть дверь он уже не успел.
*
Страшный удар в солнечное сплетение подбросил полковника в воздух, на лету разбивая перекрытия туалета. Два профессиональных удара уничтожили хитроумные очки и разбили ему нос, а третий удар был нацелен на добивание.
В тот же момент послышался звук тревоги. К дерущимися бросилась белокурая стюардесса. Видимо, этим она спасла полковника, поскольку тот был вырублен в течение нескольких секунд.
Словно в страшном сне сквозь черно-белую пелену он видит лежащую окровавленную стюардессу, качаясь, нащупывает ее сонную артерию и ставит неутешительный диагноз. Наперерез террористу бросается высокий стюард и мгновенно гибнет на глазах у всех. У него горлом хлещет кровь, пассажиры кричат от ужаса. Боевик направляется к носу корабля. Полковник пытается догнать быстро удаляющегося врага.
В этот момент Мари Элштейн незаметно выставляет ногу. Злодей на секунду теряет равновесие. Он опять видит недобитого дукса.
- Что ж, - подумал полковник, - узнаем у кого дыхалка мощнее.
Яростная схватка топ киллеров была ужасна. Оба неприятеля использовали различные подручные предметы: как-то, ноутбуки и игровые приставки, но в основном они разбрасывали в разные стороны пассажиров, создавая жуткий переполох. Некоторые мужчины пытались разнять дерущихся и это было ужасно, достойные друг друга противники разбрасывали этих человечков, подобно древним олимпийцам, метающим диски, акробатически прыгали по креслам, между делом вырубали стюардов и стюардесс, разрывали в клочья обшивки кресел и выкрикивали устрашающие взаимные победные крики. К этому ужасному вою добавились перебои света, самолет стало беспорядочно мотать, а затем он стал стремительно падать. Апофеозом полного идиотизма стали неожиданные слова одной из оставшихся стюардесс.