Герхард посмотрел по сторонам. Лица всех присутствующих были очень серьезными. Его китайский оставлял желать лучшего, но, к своей радости, он обнаружил местного англичанина.
- Что случилось? - спросил Герхард.
- Это катастрофа!
Он быстро переводил речь Си Цзиньпина и с каждой минутой настроение Герхарда портилось. За эти три дня мир радикально изменился.
- Братья и сестры! Работники села Севера и Юга, рабочие фабрик и заводов, партийные руководители! Будьте предельно внимательны, будьте начеку! Новый невидимый жестокий враг готов напасть на наши деревни и города. Нашему великому народу свойственен дух коллективизации и взаимопомощи. Враг в различных обличиях может войти в детские сады, в школы, в наши дома, где могут находиться старики и дети. Держитесь только вместе! Если вы увидите незнакомого человека, немедленно сообщите в компетентные органы, обязательно сфотографируйте его.
Речь Председателя Си Цзиньпина постепенно набирала обороты, в его голосе появились жесткие нотки.
- Наша действующая армия самая большая в мире, около двух с половиной миллионов солдат и офицеров. При необходимости мы можем поставить под ружье двести миллионов человек. Наша армия имеет самое современное вооружение на суше, на море и в небе.
Враг не пройдет!
*
Председатель Си Цзиньпин умел глубоко прятать свои эмоции. Он дошёл до самых вершин, стал могущественным человеком и лишь самые приближенные к Председателю могли бы заметить его волнение. Час назад он получил очень тревожные сообщения. Первые свои удары противник обрушил на автономный округ, находящийся в горах Тибета, неся повсюду смерть и разрушения. Сообщали, что противник действует небольшими группами, перерезая коммуникации от Шигадзе до Шаньнаня, обойдя Лхасу, двигаясь на север. Народная вооружённая милиция Китая оказалась фактически бессильной против банд хорошо подготовленных неизвестных головорезов. Оборотни без особого труда входили в охраняемые административные помещения, в которых обычно был зал с президиумом, с красным уголком Мао-Цзэдуна, хватали руководителей, беря их в заложники. Самое ужасное, что многие сельские руководители влились в бандформирования.
Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда. Поэтому были подняты авиация, вертолеты, бронетранспортеры, танки, пехота и милиция. Передвижения врага снимались из космоса и с десятка беспилотников, каждый из которых был готов бросить по бомбе. Были также включены руководители многочисленных секретных служб Китая, такие как: «Осенний сад», «Цзюн номер пять», китайский спецназ «Черные береты», знаменитая «Дьянь ву гу» - радиоперехват, работники «Цинн Баобу» - военная разведка и «Чжунюн Дяочабу» - Бюро расследований Центрального Комитета.
- Наша прекрасная страна с древнейшей цивилизацией способна победить любого захватчика! Китайская мечта – это квинтэссенция многовековых мыслей и чаяний китайского народа о построении справедливого общества. Мы построим гармоничный мир на земле, а всем нашим внутренним врагам, предателям и оборотням мы твердо скажем: «Смерть шпионам!».
*
Герхард вошел в неподвижный стопор. Мир, в котором он родился, и который казался незыблемым, вдруг оказался совершенно другим, жестоким и непонятным. Было неясно, что делать дальше. «Нужно ехать в Вену?», - запульсировала неоформленная мысль. - «Где я? Почему я там, о майне мутти!», завыл Герхард. Весь в мыслях, слегка сгорбленный, будто бы на него навалилась двухтонная тяжесть атмосферы, он побрел к больничной койке.
И тут он увидел, что его ждали. Они были в одинаковых черных костюмах. В проеме палаты было двое, а третий, в черных очках, оглядываясь по сторонам. В его руке был длинный пистолет. Бреннер метнулся в боковой коридор, сердце его забилось в предчувствии чего-то жуткого. Он скорой иноходью стал ускоряться по коридору, но в какой-то момент рванул на галоп, задевая на ходу медсестер, больных и санитаров. Увидев какого-то солидного врача, Герхард остановился, как вкопанный, и попытался спрятаться в кучу пустых носилок. «Может пронесет. Не заметят. Или позвонить в полицию? А может закричать, и сообщить этому солидному врачу, и он спасет меня. О веген ямерт мих, о!»
Но тут он ощутил на своем лбу что-то очень холодное. Герхард сфокусировался на длинном рыжевато-черном пистолете с глушителем.
Это был осовременный китайский девятимиллиметровый БД с обоймой на восемь патронов, так называемый «пистолет предателей».
- Сигарета есть? - это было настолько неожиданно, что Бреннер опешил. Слова убийцы выдавали сильный китайский акцент.
- Не курю.
Одеревеневший голос Герхарда был таким, что, казалось, находится в центре земного шара.
Не отпуская пистолет, мужчина приказал подняться и прижал Бреннера к зеленоватой стенке. Герхард сжался от близкой неминуемой смерти.
- По закону военного времени, согласно Уголовного Кодекса Китайской Народной Республики, раздел первый, глава первая, статья шестая «преступления на территории Китайской Народной Республики», глава вторая, параграф первый, статья тринадцатая «все деяния, наносящие вред государственному суверенитету, территориальной целостности и спокойствию, направленные на раскол государства, подрыв власти народно-демократической диктатуры», раздел второй, статья триста тридцать третья и статья триста тридцать четвертая…
«Это какой-то театр абсурда. Мне нужно проснуться от страшного сна. Этого не может быть», - завыл Герхард. Скороговоркой дьячка крепкий китайский товарищ на миг споткнулся и снова, блея, продолжил.
Но тут к Бреннеру вернулся голос и он, демонстрируя хорошие знания китайского Уголовного Кодекса, выдал уверенно и гордо нечто совершенно неожиданное:
- А ведь есть статья пятидесятая, которая гласит: если осужденный раскаялся, то смертную казнь можно заменить ему на пожизненное заключение.
Палач оторвался от своего грустного речитатива, жалостливо посмотрел на этого ничтожного червя, и, немного подумав, сказал:
- Ну да. Но время-то военное!
«Логика железная», - подумал Герхард.
- Это ошибка. Не убивайте! - вдруг заорал он.
Но вместо этого убийца быстро договаривал, проглатывая целые куски кодекса:
- Во время смуты по статье триста семьдесят восьмой …, и по статье тридцатой, пункт пятый (смертная казнь).
Это страшное слово отозвалось в нем многочисленно повторяющимся эхом.
- Привести приговор в исполнение немедленно!
Но модифицированный китайский ПГ вместо того, чтобы тихо выплюнуть пять грамм смерти в перепуганного Герхарда, разбил в коридоре две плитки, лампу на потолке, так как выстрел в голову палача разнес его череп вдребезги, смёл черные очки и испачкал ему халат. От волнения Бреннер упал в обморок, но могучая волосатая рука подхватила его.
Герхарду показалось, что этого типа он уже где-то видел. Действительно, это был Дурмус Экидже, турок, который вел эту «соплю» еще с самого аэропорта.
Подхватив Бреннера, он мчался по коридорам, пугая медперсонал и больных. Находя любое сопротивление на своем пути, будь то охранник, представитель спецслужбы или даже вооруженный врач, Дурмус уничтожал двумя выстрелами. Первый выстрел мог быть любым, главное успеть выстрелить первым. Второй выстрел Дурмуса Экидже был одновременно его визитной карточкой. Последняя пуля всегда аккуратно попадала между глаз. Если лица убитого было не видно, он успевал подскочить к поверженному противнику, и ставил это страшное клеймо.
Герхард несколько раз терял сознание от ужаса происходящего. Он видел какие-то мрачные глубокие подвалы. Затем кто-то открыл дверь и мир наполнился звуками: плотной стрельбой из автоматов, свистом пуль, криками раненых и убитых, стрёкотом винта спасительного вертолета, улетающего по заливу.
Целая жизнь уместилась в это утро. Герхард посмотрел на часы. Время в Гонгконге показывало шесть ноль два.
*
В это же мгновение часы в резиденции премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху показали одиннадцать часов три минуты пи эм. Сегодняшний день был, как обычно, предельно забит встречами, совещаниями, переговорами, написанием речей. Будучи очень крепким мужчиной, способным работать по восемнадцать часов, он всегда себя ощущал аристократом, предельно чувствующим вкус жизни. Еще молодым офицером ему приходилось участвовать в секретных операциях, которыми изобиловало бурное становление молодого государства Израиль, и его наставники научили его тому, что невозможное возможно. Этого принципа он всегда и придерживался.