Но тут же он увидел, как изо всех щелей по предатору закипела стрельба, казалось, прямо из песка.
- Поднимаемся, потолок четыре тысячи фунтов, - заорал он Джемери, прыгая в бежевое казенное кресло. Включив форсаж, предатор выдавил всю свою мощь и стал уходить со скоростью триста миль в час свечкой вверх.
- Подожди, ты пустил ракету?
- А вы еще не спрашивали.
- Даун, - тихо произнес главный мастер-сержант, нажимая на кнопку «огонь».
Но бутон предательски не срабатывал, показывая «аларм» и «неисправность».
- Только не это, - выкрикнула вся его сущность от неожиданной подставы и от шоковой обиды. Лихорадочно продолжая колотить по несчастному тумблеру, он нервозно прокручивал нештатную ситуацию.
«О, попался! Отдать свои лучшие годы», - выл он. «У меня ни одного нарушения дисциплины. У всех есть. А у меня нет», - Рой рвал на себе волосы. - «Единственный раз в жизни включил этот злополучный мобильник. Дорвался до настоящего дела! И так обложаться!»
*
Человек является суперпозицией множества противоречивых внутренних и внешних наложений. Подобно насекомому в бесконечном лесу он прилипает к гладкой поверхности и всю свою оставшуюся жизнь хаотично носится вокруг своей норки, одолеваемый неожиданными удачами и страхом.
Он боится, что его королевство, которое ему неподвластно, легким движением в одночасье может быть разрушено тайфуном, как карточный домик, и ему придется до конца дней своих ходить кругами, одуревши от горя и бессмысленности.
Иногда бывает по-другому. Человеку будет всю жизнь трафить. Он будет совершать многочисленные подвиги. Он будет работать, как муравей. Муравьиная куча будет выситься издалека. Его домом будет выдающаяся норка у самого ручья. Его покой будут охранять самые лучшие термиты-бодигарды.
Он будет королем, создавая собственное королевство. Периодически он будет воевать с соседским муравейником не на жизнь, а на смерть, посылая самых лучших лазутчиков, используя яд и чары. Под сенью деревьев он будет ослеплен лаврами между его сородичами. Его слава дойдет до очень отдаленных мирмекологических колоний.
Но увы, из черного леса уже выходят на ночную охоту злодеи, муравьеды-панголины.
И даже имя, этого недавно могущественного властителя, скоро будет забыто в море суеты сует.
*
Рой чуть ли не плакал от бесчестья и афронта. Это было как будто бы не с ним. Он представлял, как его поставят перед строем и высшее руководство будет повторять уставшими надоедливыми голосами всем известную самую главную заповедь боевого дежурства. Карьера, которая ранее была безупречна, полетит вверх тормашками.
- Подожди. Уйди на двадцать тысяч фунтов и сиди не высовывайся.
Ему показалось, что он неразборчиво услышал бурчание начальника:
- Мы еще с тобой разберемся.
Его облило беспричинно холодным потом. Ну, а если негаданно ему предъявят обвинение?
Однако через минуту он снова услышал взволнованный голос шефа.
- Новая инструкция. Этот цыпленок является большим боссом. Где-то должен быть еще один. Тот опасен. Забери обоих. Живыми или мертвыми!
Ошизевший Рой с максимальным пике коршуном свалился из поднебесной с высоты тридцать тысяч футов и бросился в самую гущу битвы. Сбивая гнусных мелких летучих мышей неприятеля и поливая все живое огнем, он невероятно искусно выложился, используя все виды вооружений, как может играть пианист-виртуоз на рояле. Болше всего Рой использовал управляемые, с тремя сенсорами целеуказателя, высокоточные кассетные микробомбы кампании АТК, которые весили всего лишь два с половиной килограмма, и которых было штук двести в комфортном пусковом контейнере. Пулемет гремел в основном для острастки.
К невероятной радости Роя ракета нежданно также самопочинилась и выдала разрешение на пуск. Это было очень кстати и Рой отправил АГМ-114 Хеллфайр в скопление машин и пехоты, двигающихся по направлению к базе.
Сердце Роя ликовало с превышением избытка адреналина. Стрекущая стрельба противника была ничтожна против невероятной мощи новейшего АКью-9 Предэтэ Би с массой 1700 килограмм, тем не менее, Рой и напарник должны были быть предельно бдительными.
Предатор сел рядом с Томасом. Громкий голос из динамика БПЛА оглушительно отчетливо назвал его фамилию.
- Томас Элштейн и ваш напарник! Пожалуйста, пройдите на указанный зеленый мигающий свет.
Томас не стал спорить с судьбой и побыстрее прыгнул в дрон. Высунув руку, он энергично заорал:
- Давай, давай, скорее.
- Быстро только кошки родятся, - пробурчал полковник. Он отстреливался в удобном окопчике.
- Скорее же, скорее!
- Ноуп.
- Почему?
Полковник молчал.
Томас удивленно протер очки.
Две вселенные на мгновение встретились на границе жизни и смерти. Яркий прожектор Предатора на миг выхватил каменное лицо полковника. В его глазах читалась и боль, и отчаянный адреналин безумия, и еще что-то, что Томас не мог прочитать.
- Ноуп, - полковник кивнул и прощально махнул рукой.
Было горячо, у горизонта цепью шли вооруженные люди и в любую секунду могла прилететь ракета с любой стороны.
Дрон свечкой взмыл в темную ночь пустыни Мохаве.
*
Ночь 30 мая 2015 навсегда вошла в историю человечества, как принятие григорианского календаря. Было два часа ночи. Президент с трудом уснул после очередного кошмарного дня, вместе с ним администрация провалилась в сон. Некоторые добирались до кровати, а иные спали прямо в креслах.
Это был, конечно, не Овальный кабинет. Еще в пятидесятых годах двадцатого века в горе были построены огромные многоярусные помещения. Девять входов были замаскированны под углом в шестьдесят градусов, так что заметить их было непросто. Входы закрывались огромными железными воротами.
Зона 51 была самым секретным объектом США.
В радиусе ста миль никогда не было ни одной постройки. Мертвый лунный пейзаж, совершенно гладкое огромное русло пересохшего водоема, загороженного мощными горами, были идеальным местом для тайных исследований. Уже более полувека подходы к Зоне-51 охранялись особыми военными подразделениями. Трассы над зоной гражданских самолетов давным-давно были изменены под предлогом испытания ядерных взрывов.
Однажды во время учений один из офицеров тактической эскадрильи в семидесятых годах случайно залетел на эту территорию. Ему сразу отдали приказ возвращаться на аэродром, доставили в каменный бункер и несколько дней подвергали ожесточенным допросам. Живым он остался лишь потому, что ничего серьезного не видел.
Патрульные колесили на белоснежных джипах с правительственными номерами, не стремясь контактировать с гражданскими. Излишнее любопытство на секретной территории могло обойтись вам штрафом в шесть сотен долларов.
Попасть в Зону-51 было нереально трудно, пройдя мимо патрулей и датчиков. В песке прятались сотни миниатюрных камер слежения и детекторов на теплоизлучение, которые сообщали сигнал о приближении. По ночам вокруг зоны летали черные вертолеты с прожекторами без каких-либо опознавательных знаков. Патрули, заборы с колючей проволокой, вывески с предостережениями подтверждали, что в Зоне-51 творилось что-то очень серьезное.
На этой базе, окутанной военной тайной и недосягаемой для любых вторжений, Президент - Главнокомандующий Вооруженными силами США, уже два дня осуществлял руководство театром военных действий. С первого дня захвата телевизионного центра в Атланте прошла уже целая неделя. Президент выступал по эфиру каждый день. Но пока эти речи были очень короткие.
Перегретая неделя измотала его вконец. Постоянные перемещения в воздухе, на земле и под землей, круглосуточные разрывающиеся телефонные звонки, череда совещаний, бесконечный поток ожидающих в приемную. Исчезла хотя бы видимость размеренности. Большинству администрации не удавалось спокойно съесть даже яичницу с беконом, поэтому повсюду валялись на кожаных креслах двойные гамбургеры с чаем.
Сегодня ночью Президент мечтал лишь об одном. Уснуть, вытянуться, провалиться в чистую свежую постель с двумя бархатными подушками и спрятаться под одеяло на четыре часа. Он вспомнил, как читал записки Минюста в Сенате, где утверждалось, что «лишение сна не может считаться пытками, так как не вызывает сильной боли, ослабление телесных функций и смерть». Президент подозревал, что это не совсем верно и интуитивно продвинул запрещение этой пытки в Сенате, поскольку бессонница была всегда для него ахиллесовой пятой.