*
Полковник оторвался от завораживающего парения к звездам и впал в невесомость. Он с удивлением разглядывал свою куртку, которая медленно дрейфовала мимо него. Рядом с карманом мирно постукивала стайка золотистых туповатых патронов 9х19 мм. Он чрезвычайно талантливо переловил их и, на всякий случай, вытащил из другого кармана саму черную Берету 92 ФС.
- Помните, что мне надо в Белград?
- В Белград? Ну, а если…?
Полковник посмотрел в глаза Тощего так пристально, что тот сразу съежился.
- Как тебя зовут?
- Алекс.
- Тебе сорок?
- Сорок пять.
- Женат?
- Нет, алон.
- Чем живешь?
- Тренируюсь.
- ?
- Бокс.
Астронавты отстегнули ремни и прильнули к иллюминаторам.
Голубая, хорошо сделанная, планета, с тонкой прослойкой жизни, ежесекундно подкачивалась живой атмосферой и клонилась на запад огромной холодной звездой. На грешной земле проплывали красные артерии рек, впадающие в моря, раздутые гусеницы искусственных водохранилищ, медузы-картеры островов. По Атлантике блуждали огромные плиты белых облаков с томительными круглыми воронками каверн. На севере неровной полоской торчал ежиком мазок цветного полярного сияния. Луна, с черепом младенца, неотрывно чудно смотрела в глаза полковника. Тут же с объемным Млечным путем текла река Вселенной. Рядом где-то угадывались лоскуты тщательно распаханных полей Европы и зажигались рукотворные агломерации-галактики двадцать первого века. Одинокий метеорит разбил яркой искрой небо и землю.
«Не пора ли мне загадать желание», - подумал дукс. - «Чуть сбавить обороты. За два дня дважды сваливаться с неба на землю - это чересчур».
- Алекс. У тебя есть мечта?
- Есть…
*
Галактическая дева, ощерившись многочисленными соплами, уже входила в плотные слои атмосферы. На миг запахло жареным и астронавты почувствовали себя мальчишками из аттракциона американской горки. Подрядчик Скэлд Композит Берта Рутана удалось сделать нечто невозможное, а именно, само падение и торможение комфортным и красивым. Дева, гордо задрав вертикальное оперение, показала не только чудеса управляемости, но и прорыв в истории композитов.
- Ну? - поинтересовался полковник.
- Добраться до больших денег! - пафосно произнес Алекс.
«Туда же»,- подумал дукс.
Выйдя на высоту семь тысяч миль, спейсшип превратился в обычный самолет, которые тысячами бороздят небо. Сиденья пилотов, которые были в положении полулежа, автоматически перешли в вертикальное рабочее состояние. Алекс, который был некогда летчиком, уверенно вел переговоры с диспетчерами. Багряная вечерняя заря тускнела и через несколько минут из темных облаков вынырнула ярко освещенная взлетная полоса аэропорта Николы Тесла.
*
«Зачем я прилетел сюда»,- думал полковник. - «Зачем?».
Его работа, внешне богатая приключениями, стрессами, стрельбой, игрой, откровенно фальшивой погоней за богатством, властью и страстью была пустой.
Часть человека, существующая в некой реальности, напитана различными голодными крокодилами, такими как, алчность, похоть, гнев, тщеславие, гордыня, власть, зависть, богатство и другая ложь во множественном числе, и зачастую не дает пловцу возможности доплыть до другого берега.
Другая его треть была очень далека от реальности. Там были многочасовые размышления, поиск идеального острова, простые добрые нравы, утраченный мир героев и рыцарей со страстной чистейшей любовью, многочисленные его дежавю в разных городах. Странная недонаписанная выспренная поэма «Солнце и звезды», осмысленное самоограничение, дабы с надеждой и верой когда-либо усмотреть абрисы угадывающей гавани. Там же существовала целая его поднебесная: «Золотая башня до небес», «Иной экватор», «Твоя звезда», «Вечная чистота», «Девушка в пирамидах», «Бог говорит», «Маска на балу», «Трое у врат смерти», «Разговор с М» и «Река Белграда». Может быть, лишь в детстве он отмахивался от снов, которые ему казались потерянным временем. С первым небесным откровением еще в подростковом возрасте он ощутил во снах приближение к Божеству в плаваниях Гипноса. Дыхание Бога, движущего нас по волнам состояний душ и эмоций по краю промежуточных состояний.
Однако лишь настоящая единственная его третья часть давала ему смысл и осмысленность. Называлась она «любовь».
*
Спейсшип выходил на ярко освещенную взлетную полосу Белграда. Полковник всматривался в контуры города, в котором он физически никогда не был, но ментально был более чем. Из прохладных вод Савы и Дуная дукс с удивлением заметил очертания руны айнов, перевернутой буквой «у», со светящимся контуром Млечного Пути. Через несколько минут «Галактическая Дева» преземлилась, как обычный самолет. Алекс тронул дукса.
- Прилетели.
- Спасибо.
Алекс с некоторым удивлением увидел другого полковника. Заторможенный, с блуждающим растерянным взглядом, с безумными поисками неизвестного, он казался жалким и беспомощным тростником. Алекс провел его через длинные коридоры серых очередей беженцев с Нового Света. Немало вопросов задавали пограничники. В конце концов, парой пришельцев заинтересовались сотрудники в штатском и мучительно допрашивали их в небольшой комнатке. Дукс либо молчал, либо отвечал совершенно невпопад. Никогда в его жизни не было такой сложнейшей задачи, немыслимо сложнее, чем задача трех бозонов.
*
«Истина не в вине!» - почти вслух произнес полковник. - «Истина в чистоте живого!».
Для того чтобы описать живое необходимо число не менее квадрата гугола. Видимым и невидимым косным и тонким мирам соответствуют триста тридцать миллионов богов. Именно они дают бесконечное количество сигналов, управляя живым. Они находятся не в материальном мире и не в тонких мирах, где есть вес. Эти булевые трансцендентные сущности управляют временем, энергией и формами живого.
В этом смысле человек абсолютно беспомощное существо. Находясь в тончайших слоях, человек медленно дрейфует то вниз, то устремляется вверх, то вдруг его сбивают неожиданным ударом сбоку. Его застают врасплох напасти, болезни, любовная лихорадка, судебные приставы, ненужная жалкая слава и нечаянная глупая смерть.
Удивительно, что человеческие институты, чем энергичнее, тем быстрее и неизбежнее покрываются коркой, истребляют инакомыслие, уменьшают разнообразие людей и другого живого, дабы как можно дольше откусывать свою тончайшую хрустящую лепешку жизни.
*
Улыбчивый штатский из БИА слегка покрутил характерным жестом пальца у виска, показывая напарнику, что парень ушел в полный отрыв. Если бы не Алекс, который невероятным экспромтом вдохновенно вырулил из ситуации, полковника могли бы, на всякий случай, упечь в спецпсихушку. В конце концов, взяв подписку о неразглашении и о невыезде за территорию Белграда и обоих обязав являться на допросы по первому требованию, их отпустили.
- Ты меня спас в трудную минуту, мой друг! - сказал дукс.
Алекс буркнул себе что-то под нос. Поменяв динары, двое шли по зданию аэропорта во время естественной паузы затишья между прилетов и отправлений.
- Алекс…?
Очкарик, самоуверенный и несколько надменный, вопросительно остановился.
- Понимаешь. Я хожу, как будто меня и нет. А если вижу, делаю вид, что с трудом вспоминаю. А ты?
- Я просто директор, - в его небольших очках блеснула жесткая неуловимая раздраженность.
Несмотря на строгую отповедь, которая бывает между отличниками и двоечниками-альтернативщиками, дукс неуверенно промямлил:
- Если ты сам сможешь... Уноси отсюда ноги!
Алекс поправил галстук и с начальственным видом двинулся к такси.
Дукс выскользнул в боковую дверь. Он напялил синий чепчик, фартук и штаны уборщика, спрятавшись за тележкой. Добравшись до местной столовой администрации аэропорта, он еще раз переоделся, преображаясь в замасленного рабочего кухни, подложил себе за щеку ватку, изображая флюс и нарисовал фингал, взял два черных вонючих мешка с помоями и уверенно двинулся к рабочему выходу. Он громко выкрикнул в пространство с визгом и отвращением: