- Пацови, пацови!!!
Охраннику, наверное, надо было бы преградить ему дорогу, но дукс убедительно разбрызгивал вонючую жидкость мелкими каплями из мешка и выскочил на свободу в неизвестном направления, прыгая так артистично, что казалось, в мешках действительно кишат крысы. Полковник далеко ушел на восток, помылся в какой-то лужице и, увидев какой-то рейсовый автобус, отправился в центр Белграда. Пассажиров было мало: неулыбчивый суровый грузный серб, обнимающаяся парочка, какой-то псих, раскрашенная веселая компания. Редкие остановки, меняющиеся физиономии, все как обычно.
Нахлобучив на голову большую серую кепку, он украдкой рассматривал вечерние улицы города. Чувство матерого разведчика подсказывало ему, что эти товарищи просто так никогда и никого не отпускают. Уже завтра его фотографии наверняка будут развешены по городу. Нужно было торопиться.
Он доехал до холма Сингидунум в самом центре. Этот холм в течении двух тысяч лет завоевывали сорок разных армий и тридцать восемь раз сжигали дотла. Хотя в городе не было объявлено чрезвычайное положение, уже было настоятельно рекомендовано не слоняться по улицам после одиннадцати вечера. Город патрулировали.
*
На стрелке дукс глядел на темные воды Савы и Дуная. Одиноким скитальцем он рассматривал излучины реки. Прошло уже двадцать лет, стерлись грани, осталось лишь видение города, в котором он никогда не был.
Холм с подземными невидимыми реками, с брошенными бесчисленными народами, забытыми двумястами тысячами наречий, под сияющими воинственными чертогами, с передовой добра и зла молчал.
Дукс брёл, пошатываясь, по Панчеванцу, шарахался в сторону от автомобилей, перепрыгивал через барьеры, разделяющие автомобильную от железной дороги. Он шел к единственному мосту через Дунай. Наконец-то на востоке он увидел то, что искал.
*
Ему стало страшно. По всему его существу пробежала неизмеримая неописуемая сила, заговорив и показывая немыслимое нечто, преображая его сознание. Встав на колени, он пал ниц.
«Будь там. Там будет твое место. Ты рядом, возле двери, где проходят все, с парадных и с черных ходов. Тебя призовут и они будут рядом». Картина мира стала рассыпаться немыслимыми мазками, будто сон. Полковник поднялся на узкие шаткие перила моста, чувствуя повсюду мощную вибрацию. Глаза его были полны слёз благоговения.
*
Сзади полковник услышал вкрадчивый голос.
- Дохи овамо. Хайде!
Он обернулся и увидел патрульных. Он с трудом попытался собраться и улыбнуться, но вместо этого лишь оскалился. Грузный офицер с матово-серым пистолетом М57, 9мм и рацией медленно приближался к дуксу.
- Не бойте се, али не бойте се.
Фонари высвечивали капли пота на его большом лице. Два солдатика для подстраховки держали сербские короткоствольные автоматы М92, калибр 7,62.
- У вас прекрасная реакция, сэр! - полковник выпалил на английском.
«Ах, какой чудесный вечер был», - подумал он.
С грустной улыбкой на устах дукс прыгнул в пропасть черного тумана Дуная. Солдатики и офицер на всякий случай постреляли вниз и взволнованно сообщили о происшествии комендатуру. Они бегали по мосту, размахивали фонариками и гортанно выкрикивали нечто нечленораздельное, надеясь обнаружить труп. Дежурный жандармерии сообщил об инциденте в БИА, приказал дорожной полиции прочесать берега и осмотреть опоры моста. Безусый мальчишка спустился по скобам опоры, освещая воды фонарем и размахивая автоматом. В самом низу он увидел бандита.
Его лицо, залитое кровью, почему-то, было умиротворенное. Их глаза встретились. Он был ранен. Мальчишка от волнения никак не мог прицельно направить автомат и стрелял наобум. Патруль добавил огня звонкими длинными очередями.
Полковника спасла соломинка, толстая длинная барная трубочка, лежавшая в кармане френча. Еще в детстве он слышал о древних воинах, которые часами прятались в болотах, озерах и в реках, выставляя на поверхности лишь соломинку, через которую дышали.
И дукс плыл по ночным прохладным водам Дуная. Он был счастлив, что читал хорошие книжки и был еще жив. Выстрелы затихали.
Все было бы хорошо, но он был ранен. Пуля задела его левый бок. Он лежал на спине, не шевелясь, иногда высовывая лицо, рассматривая тысячи
звезд южной ночи.
Он привык вытаскивать зубами из раны шрапнель и осколки, терпеливо молчать во время нестерпимой боли, менять бинты во время боя из подручных средств. Специфика его работы была такова, что все ранения он получал в самом разгаре задания.
Затих гвалт моста и шум полицейских машин по берегам реки. Полковник выбрался в районе Вишницы там, где уже заканчивался город и где было неровно написано «На краю свету». Дукс пытался безуспешно согреться. Все его тело било лихорадочным ознобом. Замотав кое-как рану, в которой засела где-то глубоко пуля, шатаясь, он отчаянно двинулся на восток. Сознание иногда покидало его. Вместо пыльной земной проселочной дороги появлялась лунная дорога, сверкающая нестерпимым антрацитом из его двадцатилетнего сна. И тогда, шатаясь, появлялся его друг, прильнув к полковнику и поддерживая его, разорванной нитью избранного. У которой есть начало, но нет конца.
По Дунаю прошел тяжкий утренний вздох. Дукс прошел два километра, но у этой дороги не было ни времени, ни пространства. Вся его жизнь уместилась на острие иглы. Игла протыкала ткань мироздания, обрывала чьи-то судьбы, оставляла узелки памяти и прочерчивала линию судьбы.
У этой линии не было ни начала и ни конца. И эта линия была божественная.
«Спасибо друг», - обезумев, произнес полковник. «Ты показал мне не только место. Спасибо, тебе, дружище!»
*
С северо-востока быстро светало.
«День будет жарким», - подумал полковник. - «Благословенное место». Редкие игрушечные дома утопали в буйных разнообразных растениях. С первым утренним светом активизировались птахи, громко торопясь отрапортовать светилу о своем существовании.
В таком восхитительном месте, казалось, не должна находиться тюрьма, цементный завод и тем более резиденция Махера. По еле уловимым приметам дукс понял, что он находится на нужном месте, которое угадывалось по общей планировке, мощным глухим автоматическим воротам, основательному высокому забору, уходящему вдаль, камерам, установленным через каждые пятнадцать метров, и фигуркам в черном, знакомым по Гонгконгу.
Недалеко от резиденции была видна глубокая колея от гусеничного трактора. Пройдя пару сотню метров, полковник обнаружил и сам русский ДТ-75. Это был древний устрашающий бульдозер, каких уже не увидишь в игрушечной Европе. Дукс с трудом завел это чудо. Он почувствовал себя колхозником на распашке целинных земель, значительным и важным. Приблизившись как можно ближе к резиденции, он направил трактор прямо на ворота во все его бульдозерские лошадиные силы, а сам спрятался в зеленой чаще.
Стрельба по гусеничным трактам бульдозера немного напоминала взятие города Зава. Охранники палили из разнокалиберного оружия по железной горе. Но катерпиллер не сдавался и, в конце концов, пробил дыру в ограждении. Может быть, трактор и продолжил бы свое победоносное шествие, сокрушая стены, однако махерцы облепили его и с ненавистью начали вырывать латунные трубочки и разноцветные провода. Бульдозер тяжело выдохнул и затих.
В суете махерцы не сразу заметили парламентария с поднятыми руками и держащего белый флаг. Сорок стволов одновременно нацелилось на дукса.
*
- Всё те же лица, - рассмеялся полковник, узнавая того же начальника, который некогда арестовывал его в Гонгконге. - Все повторяется и в этой круговерти убежать невозможно от себя.
Офицер осклабился.
- Мы тоже научились исправлять ошибки, выбрасывая старые черновики.
- У вас что-то новое? Серная кислота, раскаленные наручники, максуби?
- Нет, хуже! Будет нечто новое и веселое, - сжав зубы, сказал начальник.
Сорок охранников ввели дукса в приземленное большое здание. Они передали его новоприбывшему ужасному охраннику, чем-то похожему на трехголового Цербера из дантовского первого круга ада.