Однако, в любом изолированном обществе, в большом и малом, практически сразу появляется энергетическая монада, которая раздает игровые роли, зачастую нетипичные. Безусловно также, что монада легко и быстро встраивается в ткань единства мира. Одному неожиданно приходится играть роль начальника, другому предателя, третьему стукача, четвертому весельчака, а пятому героя, спасителя всех. Подобно резвящимся щенкам, которые то играют, то больно кусаются, они продолжают завязывать прекрасные хитроумные узелки судеб, меняя местами мир и войну, врагов и друзей.
Иногда они переигрывают, в них появляется вселенская ненависть, похоть убийств, изменяя покаянию и отмаливанию судьбы. После массового убийства свобода зачастую переворачивается с ног на голову и тогда неизбежно появляется армия тонтон-макутов, похожих на бойцов организованных преступных группировок. Война, уничтожая всё богатство созидания, проходит, как болезненная лихорадка. На трупах и руинах искалеченных судеб строятся новые империи. Часто они бывают обречены на запустения, теряют первоначальные питающие истоки самоиндефикации и превращаются в черных крокодилов алчности.
На колониальных окраинах витают исчезнувшие миры с тайными невидимыми городами и продолжают сосуществовать, как кирпичики вечного времени, в котором меняются лишь эпохи и декорации. Ты думаешь, что если кто-то и когда-то, пусть давным-давно, растоптал чужой прекрасный мир, вытравил память своей упертостью, алкоголем и оправданием массового бреда и ты можешь жить счастливо в полной амнезии? О, наивный! Твои прошлые миры будут вечно настигать тебя же. Но невооруженным глазом ты будешь видеть нечто: запустения могил, дорогие дома с запахом алкоголя и наркотиков, бессмысленная охота на ускользающую прекрасную лань. Казалось бы, после последнего отстреленного аборигена обманчиво воцарились покой и тишина? Но не тут было. Огромное преступление, пусть оно и не твое личное, будет полностью исполнено и наказание воздастся, тяжелая ноша будет рассеяна во многих поколениях. На окраинах безразличия останутся навсегда былые злодеяния. Ты будешь вытравлять и обелять самого себя. Утихнет чья-то отчаянная боль, молодая глупость, пройдет эйфория кухарки, допущенной к решению вопроса о жизни и смерти. Ручьями и реками будут собираться человеческие судьбы в огромные потоки. Ты с радостью бы выбросил из карманов ненужные лишние каменья, которые тянут тебя на дно, тем более, что ты уже почти совсем забыл об их назначение. Но они в твоем сердце, в душе и в плоти. И огромная человеческая стремнина теряет многообразие, входит в черный тоннель, обретает единую форму мысли, убивает последнего тюленя-монаха с целью получить жир для смазки механизмов. И вот ты ходишь по пустым городам, дышишь ледяным одиночеством, с грустью осознаешь, что миледи умерла навсегда и придумываешь миры, которые унесло ветром.
Поэтому единственный способ - это на мгновение остановиться, зависнуть и поплыть против течения. Простить и понять, зажечь искру покаяния и двинуться навстречу всех мыслимых и немыслимых черных преград. И в опустевших чертогах к твоей душе, подобно чуду, перед лицом Предвечного предстанут прекрасные принцессы и короли. Постоянно теряя реальных материальных жителей перед входом в немыслимое прекрасное царство, через боль, страдания и покаяния, ты можешь войти в Царствие небесное. И, в конце концов, среди серой обыденности, ты вдруг заслышишь гортанное пение: мир расцветёт, по которому уже скучаешь.
*
Еще в свои тринадцать-четырнадцать лет, бродя в туманной дымке Гудзона, Махер увидел неясные контуры своей империи.
Благодаря своему выдающемуся интеллекту он мог жадно проглатывать толстенные библиотечные фолианты за одну ночь в большой запыленной квартире тетушки, иногда выходя подышать в крошечный садик.
Днем он совершал первые свои деяния, зарабатывал первые баксы в Гарлеме и закладывал первые краеугольные камни невиданного будущего. Особенностью его метода было выстраивание логических цепочек, неожиданные озарения, приближение к истине и неутомимое желание исключать хорошо замаскированные неверные версии. Он понял, что запас знаний о мире старательно скрывался чьей-то неутомимой рукой в тайные глубины, оставляя человеку на поверхности лишь бледную надводную версию. С этим Майкл не хотел мириться. Поэтому половину его быстро растущего состояния он щедро вкладывал в то, что потом стало Интернетом. Видимо, он был одним из первых хакеров, который проник в железный мозг Пентагона и влез в мысли таких личностей, как Боб Тейлор и Винт Серф. В будущем ему удалось стать самым продвинутым пользователем Интернета. По всему миру тысячи взломщиков его невидимой корпорации просеивали и отслеживали сведения по особому протоколу, который создал он сам, и терпеливо уменьшали белые пятна информации.
Его работники не гнушались внедрением в самые засекреченные службы мира и собирали досье на ключевые фигуры. Сотрудников Махера разыгрывали втемную. Они получали достойную зарплату и по достоверной легенде делали важное хорошее дело.
Если у кого-то возникали подозрительные мысли, которые выходили за рамки всяких границ, появлялась жестокая группа для тайного уничтожения предателей. Гениальность его была в том, что все сотрудники его тайной полиции были «укушенные». Жизнь «здоровых» полностью зависела от «укушенного». А смерть и работа «укушенного» управлялись личной компьютерной программой Махера через серебряную нить, подобно героину, только сильнее в тысячу раз. Поэтому контакт с Черепом был вообще исключен и со «здоровыми», и с «укушенными».
*
Можно было бы обрисовать Махера, как черного злодея, носителя темных сил, пожирателя младенцев, мерзкого старикашки Кащея, надоевшего всем существам. Но это было, конечно, неверно.
С детства иногда в цветных снах ему снилось, как по всему небу проплывали огромные бомбардировщики Б-52, истребители Ф-16 и большие баллистические ракеты Минитмен. В небе сталкивалсь друг с другом огромные армии. Летающих аппаратов было тысячи. И никто не хотел умирать. Для мальчишки-тинейджера этот страшный сон был абсолютно нелепым. «Почему я, родившийся совсем недавно, какие-то неизвестные мне, неприятные недобрые дяди должны отправить меня, моих родителей и все человечество в огненную геену? Испортить навсегда это прекрасный мир? Не оставить камня на камне и уничтожить последние звения знаний?
Вехи кровавой истории человечества, которыми он с огромным интересом зачитывался, были всегда для него мгновением истины: переход от жизни к смерти, лязг битвы, позор побежденных, ликование победителей, стремительно меняющийся мир, порыв ветра, несущий грозовые облака и очищающийся от затхлости мир. Война - это и есть жизнь. Никто не может отклонить зло, рознь, неприязнь, ни в мире, ни в войне. Так было, так есть и так будет. Как только бессмертная душа воплощается на земле, она получает человеческий недуг в виде болезни взаимноистребления. Чем больше активизируются доброхоты, тем больше рацветает скрытая ненависть и вражда под мирным обличием. Неприятели со всех сторон круглосуточно учатся движению, которое называется «зажжение спички войны». Тлеющая фаза бывает иногда страшнее, чем горящее пламя, и демоны ищут хитроумные способы истребление человеческой жизни.
Лоно цивилизации, построенное на захватах, нападениях и атаках, как неизбежное зло, взращивается на крови и слезах. Турбулентный котел цивилизации, как данность, изобилует вооруженными конфликтами, как иногда сходящая с ума планета, которая посылает людям пожары, землетрясения, цунами, потопы и смерчи. Противостояния людей могут вспыхнуть в любом месте. Лютая ненависть друг к другу может довести до полномасштабного кровопролития с применением запрещенных видов оружия и геноциду. Как правило, на войне нагревают руки соседние народы, ища, подобно грифам, выгоду, создавая коалиции и пытаясь добить слабого. Цепь множественных факторов, которую невозможно просчитать, может создать случайную непостижимую конфигурацию. Топор упал, веревки лопнули, спичка вспыхнула. В мгновение ока мировая война превращается в реальность.