— Сдается мне, дама слишком много протестует. Босс, ваше религиозное воспитание снова лезет на поверхность. Конечно же, секс не является грехом… но вы по-настоящему не убеждены в этом.
— Убежден, и всегда был в этом убежден. Я достаточно виляла хвостом, чтобы вы чувствовали себя счастливой. Что вы ко мне придираетесь?
— Любимый мой босс, вы продемонстрировали к этому огромный талант. И я наслаждалась каждым таким мгновением. Надеюсь, что и вы тоже.
— Вы знаете, что это так. Мне это так нравилось, что я боялась потерять рассудок. Вернее, осмотрительность. Юнис, я никогда не мог и подумать, что женщиной быть настолько приятней. Это чувствуешь всем телом.)
Зал теперь был заполнен; освещение сменилось, и началось эстрадное представление двух комиков. Джоанна слушала, старалась сделать вид, что ее это веселит, и старалась по-настоящему развеселить себя, вспоминая какие-нибудь остроты. Во всей этой рутине было лишь одно изменение: «пошлый» сюжет, использовавшийся во времена ее (его) юности в таких сценах, исчез. Главным в нем был шок, достигаемый нарушением табу; когда же табу не стало, не стало и того «пошлого» сюжета. Юмор был сексуальным: секс навсегда остался наиболее комичной темой на этой усталой планете. Но стало труднее создать настоящую комедию, чем когда-то. В те времена достаточно было шокировать.
Но она зааплодировала комикам, когда они закончили. Свет на мгновение погас, и эстрада превратилась в фермерский дворик. Джоанна поймала себя на мысли, что ее больше заинтриговала техническая сторона этого чудо-превращения, чем действие.
Фермерский дворик использовался для какой-то очень старой (может быть, самой старой) сексуальной истории, и в костюмах, и в декорациях царили старые символы: Фермер, Дочка Фермера и Городской Повеса со своими стодолларовыми купюрами. Это была пантомима, сопровождаемая тематической оркестровой музыкой.
Джоанна прошептала Джейку:
— Если она деревенская девушка, то я — Адольф Гитлер.
— Что вы знаете о фермах, моя дорогая?
— Достаточно для городского мальчика. В детстве я почти каждое лето проводил на ферме. Когда учился в средней школе и колледже, помогал собирать урожай — хороший заработок плюс иногда — какая-нибудь деревенская девушка. Я всегда в глубине души был крестьянином, хотел получить самую большую кучу навоза в долине… и получил ее, только она оказалась наличными. Джейк… не могли бы мы купить какую-нибудь покинутую ферму? Какое-нибудь простое местечко, с подъемным мостиком, окруженное рвом с водой, со своей собственной электростанцией и с автономным водоснабжением? И убраться из этого издыхающего города?
— Как скажете, дорогая. Устали от всего этого? Хотите уйти?
— Только не во время представления, дорогой.
(— Мне интересно, как он будет это делать.
— И мне тоже!)
К ее удивлению, артисты сделали это по-настоящему. Деньги превратили Деревенскую Девушку из обиженной в застенчивую, затем в согласную, а под конец — в активную. На месте действия стоял стог сена. Актер и актриса сделали все возможное, чтобы публика увидела, что они не притворяются, а делают это на самом деле. Винифред покраснела до пояса и пялилась во все глаза.
Концовка особенно понравилась Джоанне-Иоганну. Когда их движения стали яростными и оркестр взялся вторить их громким визгам и вздохам, появился (как и ожидалось) Фермер с вилами. Но сено загорелось, вероятно, от фрикций, и Фермер, отбросив вилы, схватил бутылку сельтерской, которая стояла тут же, на свободном столике, и начал поливать Дочку и Городского Повесу, пытаясь остудить сперва очевидный источник пожара.
Джоанна решила, что это заслуживает аплодисментов. Винифред неуверенно присоединилась к ней, но захлопала во всю силу, когда увидела, что Роберто тоже зааплодировал. Джейк тоже начал хлопать, но его прервали.
— Что случилось, Рокфор?
Джоанна удивленно обернулась. Автоохранник Джейка выглядел очень расстроенным.
— Мистер Саломон, мне надо с вами поговорить.
— Говорите.
— Хм… — Рокфор проговорил все так тихо, чтобы слышал только Джейк, но Джоанна все поняла по движению его губ. — Этого бешеного идиота Чарли убили.
— О Боже! Где? Как?
— Только что. В зале для телохранителей. Совершенно трезвого. Там с этим строго, телохранителям пить не дают. Мы играли в карты, а Чарли все время подначивал Полака. Без всякого повода. Я сказал ему, чтобы он перестал, но он меня не послушал. Полак разозлился, но не хотел устраивать свару. Но Чарли продолжал его донимать и… Полак сломал ему шею раньше, чем я успел разнять их, босс … Мы сейчас в Покинутой зоне. Может, просто сбросить его где-нибудь?