Тот посмотрел. Белки его глаз поблескивали во тьме, и блестело что-то ещё — не кровь, понял Джаред мгновением позже с невыносимым облегчением. Это не кровь, нет, это…
О, господибожечёртподери. Нож. Дженсен держал в руке нож, лезвием вверх. Так, как будто совершенно не понимал, что это за штука у него в руке и что с ней делать.
Джаред вытянул руку ладонью вверх. Она не дрожала. Совсем.
— Дай, — тот же самый спокойный и жёсткий голос. О Боже, как Джаред завидовал этому парню — вот это нервы! «Что-ты-делаешь-он-убьёт-тебя-убегай-убегай-убегай!» — продолжал вопить разум, а голос тем временем повторил, поскольку Дженсен стоял всё так же неподвижно: — Ты меня слышал? Эй! Сейчас же отдай мне нож!
«Нет-что-ты-делаешь-ты-его-только-сильней-разозлишь!» — разум бился в истерике и в конвульсиях катался по полу, но Джаред не обращал на него никакого внимания. Он боялся, что если обратит, то в лучшем случае намочит штаны, а в худшем… он не хотел думать про худшее, но ведь всегда есть куда хуже, так?
— Дженсен. Пожалуйста. Это я. Джаред. Отдай мне нож.
Дженсен поколебался ещё немного. Потом отдал.
Тёплая, нагретая его ладонью, рукоятка легла Джареду в ладонь. Джаред стиснул пальцы, и на миг ему показалось, что сейчас он сам ударит, завопит и ударит изо всех сил… он не знал, Дженсена или себя. Он выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
— Вот так. Молодец. Теперь иди сюда. Идём.
Он вывел Дженсена вперёд, ближе к фонарю, но не настолько близко, чтобы их мог заметить кто-то, кто мог наблюдать из соседних домов. Он подумал, что соседи, услышав вопли той женщины, могли вызвать полицию. От этой мысли его как будто ожгло огнём. И в эту секунду свет упал Дженсену на лицо.
Оно было пустым. Совершенно пустым. Не отгороженным, не закрытым, не спокойно-непроницаемым, как в самом начале их отношений. Просто как будто кто-то ластиком стёр всякое выражение с его лица, оставив только пустой белый лист. И от этой оглушающей, слепящей пустоты Джареду стало так страшно, как не было ни разу, даже когда он увидел на Дженсене кровь в самый первый раз.
Ты хотел знать, что это была за кровь, Джаред? Что же: теперь ты знаешь.
— Дженсен, — сказал Джаред чуть слышно, касаясь его лица кончиками пальцев. Дженсен не шевельнулся. Он как будто впал в ступор: его взгляд не обратился на Джареда, когда тот к нему прикоснулся. Он шёл за Джаредом, но сам ничего не делал. Он был как кукла, как марионетка с обрезанными верёвочками. Джаред почувствовал, как глаза у него начинает щипать, так сильно, словно в них насыпали соли. Он знал — разумом знал — что должен спасать свою жизнь. Он это знал.
Вдалеке завыла сирена.
Джаред отдёрнул пальцы от щеки Дженсена, схватил его за рукав и решительно поволок к освещённом подъезду, сиявшему в полуквартале от них.
Когда они проходили мимо фонаря и брошенного Джаредом велосипеда, Джаред ещё раз окинул Дженсена взглядом, проверяя, нет ли на нём крови. Но нет: похоже, женщина в самом деле успела уйти невредимой. Дженсен брёл за ним, спотыкаясь и шатаясь, как пьяный, и Джаред подхватил его под мышки, забросив его руку себе на шею. Голова у Дженсена болталась, свешиваясь на грудь, словно он в самом деле был мертвецки пьян.
Джаред втащил его в подъезд — и напоролся на каменный взгляд консьержа.
Так, Джаред. Глазки. Срочно глазки. Жизнь Дженсена зависит от того, насколько ты сейчас сможешь быть убедительным.
И хотя его меньше всего на свете должна была заботить сейчас жизнь Дженсена, он об этом даже не думал.
— Надрался, — жалобно протянул Джаред, изображая среднюю степень опьянения. — Вы представляете, с-сэр, надрался, как свинья. Я ему говорил, чтоб поменьше, а он хле-хлестал и хле…стал…
— Проходите, — консьерж брезгливо замахал пухлой рукой, отводя глаза, так, словно боялся замарать свой сиятельный взор о двух вусмерть надравшихся пидоров, портивших своим жалким существованием репутацию его подъезда. Это было очень кстати; к тому же консьерж, наверняка, всё ещё был смущён и расстроен загадочным убийством мисс Брокли. Когда такая трагедия стряслась, прочие досадные мелочи проходят почти незамеченными.
— Спсиб, — пробормотал Джаред, волоча Джаред через подъезд к лифту. Ну давай, давай, мысленно умолял он индикатор, равнодушно мигавший сменяющимися номерами этажей: пять… четыре… три… Давай скорее, он тяжёлый, я долго ему не удержу. Два, один. Створки с щелчком разошлись в стороны. Джаред ввалился в лифт, фактически упав внутрь вместе со своей непосильной ношей.
Оказавшись внутри, Дженсен прислонился к стене и безучастно уставился в пол.
Джаред не помнил, как дотащил его до квартиры, раздел и засунул в душ. Он надеялся, что это поможет, но Дженсен просто стоял под струями ледяной воды, лившейся ему на голову, и взгляд его был таким же пустым, как раньше. Начиная чувствовать отчаяние, Джаред вытащил его из душа, наскоро отёр полотенцем и, отведя в спальню, усадил на постель. Дженсен, не мигая, смотрел прямо перед собой. Он послушно сложил на коленях руки, когда Джаред его отпустил. Холодная вода капала с кончиков его коротких волос ему на шею.
Джаред знал, что если полиция, приехавшая на вызов, станет обходить дома и увидит Дженсена таким, то он пропал. Надо было как-то привести его в чувство, сейчас же. Но сперва следовало избавиться от ножа. Джаред сунул его за пояс и спрятал под курткой перед тем, как взяться за Дженсена. Консьерж вряд ли заметил, иначе сказал бы… Джаред вытащил нож из-за пояса, кинулся в кухню и, схватив полотенце, тщательно вытер лезвие и рукоятку. Дженсен не успел порезать ту женщину — это хорошо, нет преступления, нет и орудия. То, где оказался бы этот нож и орудием чего стал бы, не очутись Джаред в ту минуту возле переулка… но нет, об этом думать было нельзя. Джаред торопливо сунул нож в ящик к остальным приборам — это был обычный кухонный нож, один из тех, которыми Дженсен не раз разрезал мороженые брикеты. Он тут же затерялся среди остальных ножей, ложек и вилок, выглядя совсем безобидно. Джаред ещё секунду смотрел на него, а потом пулей метнулся назад в спальню.
Дженсен сидел на том же месте, в той же позе, в которой Джаред его оставил. Ладони его спокойно лежали на коленях.
Джаред сел перед ним на пол и взял его за руки. Боже, какие же они были холодные.
— Джен, — умоляюще прошептал он, вглядываясь в его пустое лицо. Ничего. Никакой искры, никакого просвета. Как будто что-то сгорело внутри — так выглядит экран телевизора, в котором перегорел предохранитель. Пустая, бесполезная коробка.
Нет. Нет! Он там внутри. Настоящий он. Он есть. Джаред видел его. Видел же, так какого чёрта…
Джаред отстранился, отвёл руку так далеко, как мог, и ударил Дженсена по лицу — изо всех сил.
Голова Дженсена дёрнулась на бок и вернулась назад. Джаред ударил его опять, по другой щеке.
— Дженсен! — крикнул он и встряхнул его, схватив за плечи. — Твою мать, НУ ДЖЕНСЕН! Очнись!
Подействовало? Джареду показалось, что да — что-то мелькнуло, как будто рябь прошла по застоявшейся болотной воде, в которую превратились его глаза. Джаред ударил снова, глядя, как разгорается кожа у Дженсена на щеке. Дженсен чуть шевельнулся, и в его взгляде скользнуло смутное, глухое недовольство. Он определённо не понимал, за что его бьют.
— Так, — выдохнул Джаред, изо всех сил стискивая его руки. — Эй? Слышишь меня?
— Джаред… — сипло проскрежетал тот, и Джаред, задохнувшись, сжал его руки крепче.
— Да. Я. Я здесь. Слушай меня. Ты со мной. Ты дома, всё хорошо. Только слушай меня.
— Да, — сказал Дженсен. Жизнь возвращалась в его глаза, он сидел, не отнимая у Джареда руки, и казался ужасно удивлённым, как потерявшийся ребёнок.
— Хорошо. Слушай. Какая твоя любимая сцена в «Криминальном чтиве»? Ну?
Дженсен тяжело моргнул, словно не понимая, чего от него хотят. Джаред хлестнул его по щеке ещё раз.
— Дженсен! Отвечай! Какая?
— Ума Турман танцует твист с Траволтой, — ответил Дженсен, и Джаред кивнул, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Джаред сглотнул его и опять схватил руки Дженсена в свои.