Дейзи слегка прищурилась и проговорила недоверчивым тоном:
– И это все? Я говорю, что люблю тебя, пусть даже и чуть-чуть, а ты предлагаешь мне заняться цветами?
– А что я должен сказать? – Ник недоуменно пожал плечами. – Мне приходится соглашаться на все, что ты мне предложишь, правда? Или я что-то не правильно понял? У меня ведь нет выбора.
– Да.
– Значит, и спорить не о чем. – Но тут Ник так выразительно взглянул на Дейзи из-под пушистых ресниц, что сердце у нее помчалось вскачь. – Но не слишком-то расслабляйся, Паркер. Это временно.
В этот день Ник то ласкал и обнимал Дейзи, то подтрунивал над ней, то осыпал нежными словами, а иногда просто смотрел на нее пристальным взглядом. Она любит его.
И не с какими-то там оговорками, а просто любит – и точка. Ник повторял эти слова про себя в сотый раз, наслаждался этим чувством, которое согревало все его существо.
Он как будто помутился рассудком, и это больше забавляло его, нежели беспокоило. Его распирали чувства, которые он даже не мог бы назвать, но которые были весьма приятны.
Ему ужасно хотелось зажать Дейзи в углу и вырвать из нее еще одно признание: что она жаждет постоянства в их ущербных отношениях – так же как и он.
Какая ирония судьбы! Длительные отношения с женщиной вдруг перестали ему казаться чем-то чудовищным.
Он уже не боится потерпеть крах. Ник не мог себе объяснить, почему он так долго не мог понять элементарных вещей: даже идиоту ясно, что он и его отец – не одно и то же и что он вовсе не обязан совершить те же ошибки, что и его старик.
Ник вдруг осознал, что стоит перед выбором, который может сделать только он сам, и что его брак может быть намного удачнее, чем все браки отца, вместе взятые. Каждый раз, когда Ник мысленно возвращался к этому открытию, на его лице появлялось выражение, похожее, как ему казалось, на улыбку имбецила. Жизнь внезапно приобрела особую значимость. Все, чего ему теперь хотелось, – чтобы отношения с Дейзи продолжались как можно дольше. А еще лучше – вечно.
Кто бы мог подумать? Ник снова почувствовал, как его губы растягиваются в глупой улыбке. Казалось бы, одна только мысль о чем-то подобном должна была бы напугать его до смерти, а он, наоборот, чувствует себя превосходно.
Так думал Ник до тех пор, пока его сознание не пронзила одна мысль: в каком положении он на самом деле находится? Пытаясь самому себе ответить на этот вопрос, он понял что в отношениях с Дейзи окончательно заврался.
Рисуя идиллическую картину их совместного будущего, он упустил из виду одну маленькую деталь: он никогда не говорил ей всю правду относительно того, что на самом деле заставило его прибегнуть к услугам ее фирмы.
А Дейзи буквально помешана на честности, и как Ник подозревал, узнав правду, она вряд ли будет в восторге от его моральной нечистоплотности в истории с фотографиями Дугласа. Особенно если события будут развиваться по худшему сценарию и им сегодня придется столкнуться с Джеем Фицджеральдом Дугласом.
Ник знал, что сегодняшнее торжество будет посвящено чествованию Дугласа, и последние пару дней усиленно думал, как ему вести себя в этой ситуации. Будь он поумнее, наверное, придумал бы причину не ходить, учитывая, что виновник торжества пытался его убить. Но до вчерашнего дня у него совершенно вылетело из головы, что главным гостем на вечеринке должен быть Джей Фицджеральд.
Принимая заказ, который предстояло выполнить сегодня вечером, Ник не думал, что прием будет иметь непосредственное отношение к Дугласу, поэтому просто отметил в ежедневнике, что на сегодня запланирована съемка, и забыл об этом. А когда оказалось, что самым мудрым решением было бы отказаться от съемок, сославшись на болезнь, было уже слишком поздно. Комиссия во главе с миссис Уитком, которая готовила мероприятие, просто не успеет найти Нику замену.
Кроме того, будь он проклят, если позволит Дугласу загнать себя в угол! Ник обожал старые вестерны и живо представлял себе, как бы на его месте поступил знаменитый Клинт Иствуд: он бы передвинул сигару из одного угла рта в другой, запахнул плащом шестизарядный револьвер и во всеуслышание заявил о своем присутствии. Примерно так и собирался сегодня поступить Ник. Он, может быть, и не будет крутиться у Дугласа перед носом, но и прятаться от него по углам тоже не намерен. В такой роли он себе нравился.
У его плана был только один недостаток: возможное вмешательство Дейзи, которая была не в курсе дела.
Пока она разговаривала по телефону. Ник раздумывал над тем, стоит ли рассказать ей обо всем прямо сейчас. Но тут Дейзи прикрыла трубку рукой и спросила:
– У нас не будет времени заехать к Бенни на работу, чтобы он меня причесал и накрасил? Он говорит, что пока свободен, а потом может быть поздно. Примерно через час он будет занят.
– Так… С Хеленой Моррисон встречу переносить нельзя – у нее назначена химиотерапия, и мы должны быть у нее в два тридцать. Дай я позвоню Треворам. Если удастся договориться с ними на половину четвертого или четыре, то мы все успеем.
– Бенни, – сказала Дейзи в трубку, – я тебе перезвоню минут через пять. – И протянула Нику телефон.
Через десять минут Ник уже выезжал из гаража на арендованной машине. Включая подъемник ворот, он спросил:
– Куда ехать?
– Пост-авеню. Клуб называется «Золотая жила».
Ник резко затормозил и уставился на Дейзи:
– Ты меня разыгрываешь?
– Нет, конечно. Бенни там работает. А что, ты что-то о нем слышал?
Черт возьми, конечно, он слышал! Местечко имело дурную славу: мало того что там собирались уличные девицы, так это заведение привечало еще и трансвеститов и транссексуалов. И Бенни там работает?
– Небось не барменом?
– Нет, он принимает участие в ночном шоу по пятницам. Не беспокойся. Ведь я для того и нахожусь рядом, чтобы не дать тебя в обиду, помнишь? До тех пор, пока я охраняю твое тело, я не позволю никому покушаться и на твою честь. И даже не попрошу за это дополнительной оплаты.
– Чрезвычайно любезно с твоей стороны.
Ник не был гомофобом, однако мысль о том, что он попадет в общество ребят, не стесняющихся высказываться относительно достоинств его задницы, отнюдь не приводила его в восторг. Он не знал, как на это реагировать, и, оказавшись пару раз в таком положении, начал понимать женщин, недовольных настойчивым вниманием со стороны противоположного пола.
С другой стороны, он решил, что лучше смириться, поскольку большинство приятелей Дейзи, как он понял, обладают женственностью в большей степени, чем она Сама. Что ж, пусть ведут себя так, как того требует их сущность, – он не может им этого запретить и прятаться от них тоже не собирается. Только все равно при одной мысли о том, что кто-то по собственному желанию способен жаждать кастрации, чтобы перейти в стан Венеры, у него возникает стремление прикрыться металлическим щитком.
Когда Ник и Дейзи добрались до места, клуб был закрыт, так что опасения Ника оказались напрасными. Он подошел к входной двери и постучал, а Дейзи тем временем взглядом профессионала оглядывала окрестности. Поначалу на стук никто не вышел, но через пару минут Ник услышал за дверью чьи-то шаги, затем щелкнул замок, и на пороге появился Бенни.
– Прошу прощения, – сказал он, делая шаг назад, чтобы открыть дверь пошире. – Вы уже долго тут стоите? Я брился в дальней гримерной и только что услышал стук.
Ник посмотрел на нежную кожу Бенни. Что ему брить-то? При мысли о возможных вариантах Ника покоробило.
Они вошли, и Бенни снова запер дверь. Он взял у Дейзи сумку с платьем.
– Ну? – спросил он. – Как ты себя в нем ощущала?
– Отлично, Бенни! Просто прекрасно! Я подумала, что надо его вернуть – вдруг оно сегодня кому-нибудь понадобится для ночного шоу. А если оно не нужно, то можно, я его сегодня еще раз надену?
– Вообще-то я хотел тебе предложить померить кое-что другое. Пойдемте.