Григ коснулся поцелуем ее щеки.
— Я остаюсь, с тобой на выходные. А что касается детей — самое большее еще около часа нас не тронут. Но тебе совсем не обязательно вставать.
— Нет, все-таки придется. Подумать только, все выходные мы будем вместе! — добавила она, покусывая губу.
— Но есть и неприятная новость. В понедельник я должен лететь в Штаты недели на две.
Флора помолчала, затем придвинулась ближе к мужу.
— Это ничего, — ее губы сложились в озорную улыбку. — Я постараюсь использовать выходные дни на всю катушку.
— Умница. — И он снова поцеловал ее.
И Флора и дети были рады приезду Грига, но больше всех, кажется, радовалась Мадж.
Погода держалась превосходная, они плавали, катались верхом. Правда, Мадж в их затеях не участвовала, она была в своей стихии, готовя все новые и новые кулинарные шедевры.
В воскресенье она собрала в корзинку для пикников самые отборные лакомства, и все отправились в колледж навестить Джонатана. В учебном заведении как раз был день открытых дверей и спортивный праздник.
Мальчик казался вполне довольным жизнью. Он неплохо проскакал на своей Злючке и даже получил приз.
Для Флоры посещение интерната было радостным, но в то же время необычным переживанием — впервые ее представляли не кому-нибудь, а директору интерната как миссис Григ Даймон. Впервые она появилась в этом качестве на публике.
Вечером, когда они с Григом собирались ложиться спать в зеленой спальне, она сказала ему:
— Несмотря на твои опасения, ни один представитель прессы не сделал попыток поохотиться за мной. Чему я очень рада.
— Ты кстати заговорила о журналистах. — Он приподнял бровь. — Я как раз сам собирался поговорить с тобой об этом.
— Я слушаю.
— Наш брак не может долго оставаться тайной, и я подумал, что неплохо будет после моего возвращения дать одно-единственное интервью — очень краткое, но достаточно содержательное, чтобы нас оставили в покое и не ломали головы над всякого рода измышлениями.
Флора насторожилась. Она сидела в кровати, откинувшись спиной на подушки, подогнув колени, и смотрела, как Григ ходит в халате по спальне, готовясь ко сну. На Флоре была шелковая вышитая рубашка, тщательно причесанные волосы красиво блестели, надетое на палец чудесное бриллиантовое кольцо сверкало и переливалось при ярком свете настольной лампы.
— Прямо здесь? — спросила она.
— Это мы обговорим позднее. И я не собираюсь упоминать про твою прошлую жизнь.
Флора повертела кольцо вокруг пальца:
— Но они и сами могут все разузнать обо мне.
— О твоем бывшем муже? Может быть, но ведь они станут действовать в моих интересах.
— Понимаю.
— Не смотри так озабоченно, я уверяю тебя, это самый лучший вариант. Я, кстати, уже принял меры для твоей охраны.
Ресницы Флоры дрогнули:
— Должно быть, эта охрана уж слишком ненавязчивая.
— Так и есть. Тебе ни разу не пришло в голову, — он весело усмехнулся, — что твой новый садовник…
— Неужели?
— Теперь ты знаешь. Вы с ним, кажется, неплохо поладили?
— Да, вполне, — медленно произнесла она, представив немногословного сорокалетнего человека с обветренным лицом, которого она успела оценить по достоинству. — Но почему же ты не сказал мне?
— Не хотел, чтобы ты вечно чувствовала себя под колпаком и воспротивилась его присутствию. Теперь ты знаешь, что он здесь для того, чтобы оберегать спокойствие — твое и детей, а также дом. Да, кстати. — Он порылся в чемодане и достал какой-то небольшой сверток. — Совсем забыл отдать тебе.
Флора, которая уже давно начала хмуриться, так же хмуро взглянула на сверток, брошенный мужем ей на колени, но не стала его разворачивать, а медленно спросила:
— Наверное, твой садовник специалист высокого класса?
— Так и есть. Мы служили вместе, и однажды мне довелось выручить его из беды. С тех пор он считает, что обязан мне. После демобилизации он не имел постоянного места работы. Он одинок, семьи у него нет. О чем ты думаешь? — Интонация его голоса заметно изменилась.
Флора решала, сказать ему или не стоит, что ей не нравится то, что он все скрывает от нее и относится как к ребенку. Но в конце концов предпочла промолчать. Вместо упреков она улыбнулась:
— Думаю, что ты управляешь нашей с тобой жизнью весьма компетентно.
Она осторожно надорвала красивую оберточную бумагу и невольно ахнула. В пакете лежала фотография в красивой серебряной рамочке, сделанная в день их свадьбы.
— Что за прелесть! — Флора поднесла фотографию поближе к свету, внимательно разглядывая себя в подвенечном платье. Хотя на лице ее не было улыбки, выглядела невеста удивительно просветленной, а жених смотрел на нее загадочным взглядом.
— Я рад, что тебе нравится. — Григ взял фотографию и поставил ее на столик рядом с кроватью. — Там есть еще одна, поменьше. Ее можно подарить Мадж. — Он вынул второй снимок.
— Она обрадуется, — сдержанно заметила Флора, внезапно становясь серьезной. — А еще у тебя есть?
— Да, а что? — Он протянул ей конверт.
— Я подумала, что надо отправить хотя бы одну маме.
— Ты получила от нее письмо?
— Да. — Флора помолчала. — Мне пришло в голову, что давно уже пора помириться с ней.
— Почему бы нет? — ответил Григ в своей обычной манере. — Но что тебя наконец убедило? — Он подсел к ней сбоку на кровать. Флора пожала плечами, избегая его взгляда.
— Все это тянется так долго, а ведь она моя мать.
Он ничего не ответил, и Флора невольно заглянула ему в лицо. Она слегка растерялась, поймав на себе пристальный внимательный взгляд мужа.
— Может, и ты отправишь одну своему отцу?
Он отвел взгляд.
— Я об этом еще не думал… Слушай, почему бы тебе не пригласить мать приехать и пожить немного с нами?
— Думаю, она не согласится! — поспешила ответить Флора. — Но я ей все равно напишу. Пусть это будет началом наших новых отношений.
— Пусть, — повторил Григ и перевел разговор в другое русло, снова взяв со столика оправленную в серебро фотографию. — А ты помнишь, что еще произошло в тот день немного погодя?
— Мы купались… — Она кашлянула.
— Я подумал: а вдруг тебе захочется скинуть одежду и воссоздать некоторые подробности нашего плавания.
Щеки Флоры покрыл легкий румянец, но серые глаза не дрогнув встретили взгляд голубых, зато голос слегка задрожал, когда она сказала:
— Я не против, дорогой.
Он стоял неподвижно, как каменный. Вдруг внезапным порывистым движением Григ сжал ее в объятиях и дрогнувшим голосом произнес:
— Не знаю, Флорида, понимаешь ли ты, что для меня значишь?
Когда Флора проснулась на следующее утро, муж был уже полностью одет и готов к отъезду. Но на этот раз ее это не огорчило так, как бывало прежде. Его слова все еще звучали в сердце Флоры, и они согрели и утешили ее в момент одинокого пробуждения, заменили присутствие мужа рядом.
8
К удивлению Флоры, на этот раз, пока Григ был в отъезде, разлука переносилась спокойнее. Когда же она заставила себя доискаться до причины своего спокойствия, то обнаружила, что, видимо, его пребывание далеко за рубежом заставляло ее легче смириться с его отсутствием.
Беспокойство, постоянно вызываемое мыслями о муже, заставило ее постараться решительно выкинуть его из головы. Но теперь Флоре не давала покоя другая забота — что об их браке должно быть объявлено в прессе. Это обстоятельство ее очень тревожило.
Возвращение Грига было ознаменовано трогательно-пылкой встречей в спальне. На этот раз муж настоял, чтобы она поехала с ним на несколько дней в Сидней, но ни словом не обмолвился о предстоящем интервью. Григ не стал предлагать снова временно переселить детей к Джессике и отклонил идею Флоры взять их с собой в Сидней.
Он подозвал Кэтти и увел ее с собой на прогулку. Вернулась девочка гордая и сияющая, но никто не смог из нее вытянуть ни слова.
— Что ты такое сказал ребенку? — полюбопытствовала вечером Флора.