========== I ==========
Не уходи покорно в мрак ночной,
Пусть ярой будет старость под закат:
Гневись, гневись, что гаснет свет земной.
Пусть мудрецы строкою огневой
Небес темнеющих не озарят —
Не уходи покорно в мрак ночной.
Пусть праведники, смытые волной
С утёса, о непрожитом скорбят —
Гневись, гневись, что гаснет свет земной.
Пусть храбрецы, идущие на бой
С судьбой, кричат нелепо и не в лад —
Не уходи покорно в мрак ночной.
Пускай ханжи под смертной пеленой
Себя игрою в прятки веселят —
Гневись, гневись, что гаснет свет земной.
Отец, с той высоты, где хлад и зной,
Плачь, проклинай — зови на помощь ад! —
Не уходи покорно в мрак ночной.
Гневись, гневись, что гаснет свет земной.
/Dylan Thomas, 1914–1953, в переводе Григория Кружкова/
— Доктор Фрэнк Айеро, чрезвычайная ситуация. Вас срочно вызывают в реанимационный модуль на второй ярус блока А. Повторяю, чрезвычайная…
— Да заткнись ты уже, — мужчина сонно ковырнул в ухе и, выколупав клипсу, откинул её, так и сверлящую механическим голосом экстренного вызова, рядом на постель. Несколько секунд на прийти в себя. Медленно открыть глаза, посмотреть на зеленоватые цифры, зависшие голограммой прямо в воздухе посреди спального отсека. Четыре двадцать четыре…
— Два часа сна. Грёбаные два часа. Какого хрена я не лёг как обычно? Знал ведь, дерьмо случается именно тогда, когда ты к нему не готов… Чёрт.
Реагируя на голос, электроника мягко прибавила освещение под потолком и в светильниках по углам. Помещение медленно выплыло из мрака. Слева на стене заискрились панели, начиная транслировать вид живущего активной ночной жизнью мегаполиса из окна пятьдесят второго этажа жилой высотки. Ретро-обои с Нью-Йорком, да… Сейчас такими никто не пользовался, наверное. Но для него это было важной деталью. Единственное, чем он увлекался помимо работы — история человечества до выхода в далёкий космос.
Из-за мерцающей серой перегородки высунулась темноволосая голова и с любопытством уставилась на него.
— Сделать кофе, доктор Айеро? — спросил парень, улыбнувшись краешком рта.
— Самый крепкий кофе на свете, Джей, — просипел тот, вздыхая и откидывая микрофибру покрывала. — У меня пять минут максимум.
— Самый крепкий сократит ваш жизненный цикл на…
— Просто заткнись, ладно? — доктор Айеро уже натягивал белый облегающий комбинезон медицинской униформы, который тут же присоединялся датчиками к телу, замеряя допустимые уровни всего, чего только можно было замерить. Эта груда умной ткани должна была самодовольно определить, насколько он готов к работе.
Джей усмехнулся и скрылся за перегородкой совершенно бесшумно. Негромко запикали кнопки синтезирующего автомата.
«Состояние бодрости организма — шестьдесят семь процентов. Мозговая активность — восемьдесят один процент. Физическое состояние — удовлетворительное. Токсины и запрещённые вещества — отсутствуют», — зачитал Фрэнк на матовом ручном браслете спустя несколько секунд. Хмыкнул и отправился в душевой отсек. Холодная вода на небритое лицо — действенное средство немного освежиться и прийти в себя.
«До работы допущен», — замерцал браслет, и Фрэнк, отфыркиваясь от воды, вздохнул свободнее. Хорошо, что ничего не пил вчера.
— Ничего, старик, сейчас разгоним тебя до соточки, — сказал он сам себе, пару мгновений разглядывая помятое скуластое лицо с тёмным ёжиком волос. Вокруг карих глаз отчётливо разворачивалась сеточка еле заметных морщинок. Губы потрескались, а редкая щетина упрямо не хотела расти гуще. Вздохнув снова, Фрэнк взял массивную оправу очков с пластиковой полочки под носом и надел их. Пора.
Джей сидел на прозрачном стуле и порхал пальцами по небольшим голографическим окнам, молниеносно считывая информацию. Белая кружка с угольно-чёрным кофе дымилась паром на идеально круглой столешнице. Также чёртово-белой. Кажется, на всём Кольце существовали только разные вариации этих цветов — белый, серый, голубоватый, синий. Никакого разнообразия…
— Что там? — спросил Фрэнк, присаживаясь на свободный стул. Сиденье под ним тут же приняло максимально удобную форму, подстраиваясь под изгибы его зада. Кофе был именно таким, как нужно. Крепким. Обжигающим. До тошноты горьким.
— Пять стандартных спасательных капсул глубокого фризоидного сна. Предположительно — с небольшого астероида близ Альфа-Магнезии. Частная разработка и добыча, — спокойно и чётко изложил парень напротив, не переставая управляться с несколькими десятками воздушных окон и бегая зрачками по символам информации.
— Далеко… Как их вообще занесло сюда? — Фрэнк прихлебнул из кружечки, что вполне успешно пыталась имитировать керамику. Вес, толщина, шершавые неровности на дне — всё было идеальным. Вот только плексирол никогда не станет настоящей керамикой.
— Их подбросило до Кольца попутное судно. Предположительно — пострадавшие попали в обширный метеоритный поток. Аварийным капсулам не повезло встретиться с ним в момент выброса. Есть мнения, что эти пять — лишь жалкие остатки спасшегося с астероида персонала.
— Вот чёрт, — выругался Фрэнк. — Надо идти. Не повезло же кому-то… — он опрокинул остатки кофе внутрь глотки, практически ошпарив пищевод, с удовольствием зажмурился и направился к пневмодвери выхода из своего микроблока. Цифры в воздухе говорили, что прошло семь минут с момента пробуждения. По уставу у него ещё три, чтобы добраться до реанимационного модуля. Он успеет.
— Космос — опасное место, — пожал плечами Джей, поднимаясь.
Фрэнк ничего не ответил. Смысл соглашаться с очевидным?
— Доктор Айеро, — окликнули его, когда одной ногой уже шагнул за бесшумно отъехавшую дверцу. Он обернулся, и тут же тёплые мягкие пальцы коснулись уха, нежно вставляя забытую клипсу. Фрэнк вздрогнул, встречаясь с чуть насмешливым взглядом чисто-зелёных глаз. «Как синтетический изумруд», — в который раз подумал он, а вслух только смущённо произнёс:
— Спасибо, Джей.
— Поторопитесь. Две тридцать девять… восемь…
Фрэнк хмыкнул и развернулся на пятках, быстрым шагом направляясь к лифтам. Последние недели Джей на самом деле начинал выдавать очень интересные результаты своего самостоятельного обучения… И странно-волнующие. Хотя, к чёрту, чего странного?
Лифт с тихим вздохом раздвинул створки, на него воззрились несколько столь же невыспавшихся и сдёрнутых не в свою смену людей. Ему вяло улыбнулись, отвечая на приветствие.
— Когда ты уже сделаешь операцию на глаза, Фрэнк? — донеслось из-за левого плеча.
— Ох, и ты тут, мисс занудность? — Фрэнк улыбнулся, оборачиваясь на голос давней знакомой.
— Вообще-то, ещё миссис. Мог бы и запомнить, очкарик, — пробормотала Линдси, откидывая лёгким движением головы чёрные волосы за плечи.
— Пускай сперва поковыряются в моей заднице, прежде чем доберутся до глаз, — ухмыльнулся Фрэнк. С подобного глупого спора начиналась каждая их встреча вот уже несколько лет подряд, и это было не больше, чем расслабляющей игрой для обоих. Сложно обижаться на человека, которого знаешь больше десяти лет, ещё со времён совместной учёбы.
— Я думала, желающих поковыряться в твоей заднице всегда хватало. Сдаёшь позиции, старичок? — она наклонилась чуть ближе, чтобы их довольно специфический разговор не мешал остальным в лифте.
— Ох, Лин, перестань, — Фрэнк поморщился. Терпеть не мог, когда в итоге обмен любезностями переходил на вопросы интимного характера, тем более в присутствии «третьих» ушей и глаз. — Лучше скажи, что ты забыла в реанимационном.
— Вообще-то, я специалист по экстренной разморозке, — терпеливо растолковала Линдси.
— И? Ох, что-то не так с капсулами? — осенило Фрэнка. Он в секунду растерял своё спокойствие.
— Некоторые из них с лёгкими повреждениями. Стандартную программу не перенесут, попросту развалятся. Поэтому и нужен ты, Фрэнк. Ну, и я пригожусь. Будем размораживать медленно и нежно, — томно выдохнула она в ухо, чуть нагибаясь.
Фрэнк вздохнул, оборачиваясь. Линдси улыбалась, довольная выходкой, растягивая пухлые ярко-красные — за десяток лет это даже успело надоесть — губы. Она обновляла перманентную окраску кожи сразу, едва та начинала блёкнуть. Существовало неисчислимое многообразие сменяемых оттенков, но на рабочем месте её губы были всегда ярко-красные.