Охваченная смятением, Лизетт едва верила этим словам.
— А если что-то пойдет не так? — прошептала она пересохшими губами.
— Нет, все сложится именно так. — Дитер прижал к себе Лизетт. — Германия освободится от коричневорубашечников, которых ей пришлось терпеть все эти годы. Не будет больше ни Геббельсов, ни Гиммлеров, ни тех, кто, не нюхав никогда пороха, посылал сотни тысяч немцев на смерть на Восточный фронт. Исчезнет гестапо, а армия сможет действовать свободно под руководством таких людей, как фон Рундштедт и Роммель. Германия с честью выйдет из этой войны, хотя и побитая и израненная. — Обхватив ладонями лицо Лизетт, Дитер посмотрел ей в глаза. — Мы будем жить так, как захотим, дорогая. Но чтобы добиться этого, предстоит пойти на огромный риск.
Он крепко обнял Лизетт, и она снова почувствовала под ногами твердую почву. Разделявшая их пропасть исчезла.
— Я люблю тебя, — прошептала Лизетт.
— Это прекрасно, — пробормотал Дитер, целуя ее, — потому что я намерен снова заняться с тобой любовью.
Как только Лизетт сообщила о том, что ждет ребенка, Дитер понял: ему следует поговорить с графом. Ведь его, Дитера, могут в любой момент перевести из Нормандии. Поэтому надо убедиться, что о Лизетт позаботятся. А граф должен знать, что у него благородные намерения.
На следующее утро, перед отъездом из замка по делам службы. Дитер направил Роммелю письмо с просьбой об аудиенции. Конечно, фельдмаршал не одобрит его намерения, но все поймет. Участники заговора против Гитлера, они безгранично доверяли друг другу.
Выйдя из замка на сверкающее майское солнце, Дитер увидел Лизетт и ее отца. Держась за руки, они направлялись по террасе к розовому саду. Дитер озабоченно нахмурился, догадавшись, о чем они беседуют. Впервые в жизни он растерялся. Дитер сам собирался поговорить с графом, желая убедиться, что родители не отнесутся жестоко к Лизетт. Отец и дочь уже начали спускаться по широким ступенькам, ведущим в сад, а Дитера все еще терзали сомнения. Разум подсказывал ему, что в данный момент его место рядом с Лизетт, однако он все еще был в смятении.
Давно заметив, что Лизетт очень близка с отцом, Дитер сейчас не решался присоединиться к ним. Интересно, что он сам почувствует лет через двадцать, если ему придется вести подобный разговор со своей дочерью? Дитер стиснул кулаки. Черт побери, ему наверняка не понравится, если в их разговор вмешается негодяй, обесчестивший его дочь. Боже! Да он сломает шею любому, кто хоть пальцем дотронется до его дочери! Дитер грустно усмехнулся, понимая, что такие мысли весьма позабавили бы Лизетт. Он повернулся и направился к машине, решив поговорить с графом позже, вечером. И наедине.
— Думаю, меня не обрадует твое сообщение, — сказал Анри де Вальми, спустившись с дочерью в сад.
— Мне очень жаль, папа, но я не могу утаить это от тебя.
Граф взглянул на дочь:
— Это так серьезно?
Лизетт кивнула. Под глазами у нее залегли синие тени. Она очень мало спала, обдумывая, как лучше сообщить обо всем отцу.
— Мне очень трудно говорить тебе об этом, — начала Лизетт, когда они пошли по гравийной дорожке между цветущими розами.
— Не волнуйся. Речь пойдет о майоре Мейере, да?
— Да, — тихо промолвила Лизетт. — Папа, я люблю его. — Лицо графа болезненно исказилось, и Лизетт поспешно добавила: — Все не так плохо, как ты думаешь. Пожалуйста, выслушай меня.
Граф тяжело опустился на деревянную скамью.
— Да как ты можешь это объяснить? Мейер — немец. Он застрелил Поля и Андре. Как же объяснить твою симпатию к такому человеку?
Лизетт села рядом с отцом и взяла его за руку.
— Поля и Андре он застрелил из-за меня. Это я виновата в их гибели. И буду нести бремя этой вины всю жизнь. Я бы сделала все, что угодно, и отдала бы все, лишь бы только этого не случилось. Но по крайней мере я поняла, почему майор сделал это. Так что ответственность за случившееся лежит на нас обоих.
— Да при чем здесь ты? — Граф оцепенел от изумления.
— Дитер… майор Мейер… знал, что я была связной. Знал, зачем в замке появилась Элиза. Когда арестовали Поля и Андре, он не мог освободить их, потому что об этом аресте уже было известно в штаб-квартире гестапо в Кане. Майор Мейер понимал, какой допрос им там предстоит. — Лизетт побледнела. — Он испугался, что Поль и Андре под пытками назовут меня. И оказался прав: Андре действительно выдал меня ему. Именно из-за меня майор позволил им бежать, а потом застрелил при попытке к бегству, чтобы у гестапо не возникло подозрений. Так что во всем виновата я! Если бы он не влюбился в меня, этого не случилось бы.
— Ты уверена, что ему известна роль Элизы? — прошептал перепуганный граф.
Лизетт кивнула и смахнула слезы ладонью.
— Он знает, что Элиза собиралась проникнуть в столовую и сфотографировать карты и документы.
Анри провел по лбу дрожащей рукой. Его охватил ужас. Ведь это он взял в замок Элизу. И если бы девушку арестовали, убили…
— И майор дал ей возможность скрыться? — дрожащим голосом спросил граф.
— Да, он отпустил ее. Если бы мог, майор отпустил бы и Поля, и Андре. Папа, прошу тебя, постарайся понять! Мне очень жаль, что так получилось. Дитеру пришлось принять решение в считанные минуты. Если бы их отправили в Кан, то через несколько часов гестапо потребовало бы, чтобы арестовали меня, Элизу, тебя, возможно, даже маму… Да, майор совершил преступление, но в тех обстоятельствах ему не оставалось ничего другого. Постарайся это понять, папа.