— А почему вы не уехали с ними? — полюбопытствовал он.
Лизетт пожала хрупкими плечиками и потупила темно-фиолетовые глаза. Люк никогда еще не видел глаз цвета аметиста.
— Я присоединюсь к ним, — ответила Лизетт, — когда представится возможность.
Она обещала Дитеру уехать на рассвете, но это ей не удалось. А теперь уже слишком поздно. Лизетт подумала о Дитере: он должен остаться жив. Американцы захватят побережье, а Дитер и другие сдадутся. Став военнопленными, они дождутся конца войны. А когда наступит мир, она и Дитер начнут новую, совместную жизнь.
Заметив напряжение девушки, Люк поспешил успокоить ее:
— Ждать осталось не долго. Час, может, два. Немцы горько пожалеют о том, что ступили на землю Франции.
Влажные локоны прилипли ко лбу и щекам Лизетт. Откинув их, она сменила тему разговора:
— А что вы делали, когда вас сбили?
— Вели разведку целей и корректировку огня, наводили линкоры на цели, — ответил Люк.
У него был приятный и спокойный голос человека, презирающего страх, слишком темные для англичанина волосы, голубые глаза, четко очерченный рот. Летчик держался с холодной уверенностью.
— Здесь наверняка разместят госпиталь, — заметил Люк, сдвинув темные брови. — Докторам понадобятся вода, простыни.
Лизетт отвела взгляд от пляжа «Омаха», где шло сражение.
— Я спущусь вниз и посмотрю, идет ли вода. Если нет, то наберу из колодца у конюшни.
— Не выходите на улицу! — воскликнул Люк, но Лизетт уже подбежала к двери, и его крик утонул в реве пикирующих самолетов.
Картины упали со стен, лампы разбились. Под ногами Лизетт хрустели осколки стекла, когда она бежала по коридору и спускалась по главной лестнице. Двери главной столовой, так тщательно охраняемые на протяжении долгого времени, теперь казались незащищенными. Сейчас можно было легко проникнуть в столовую, но это уже не имело смысла. Немецкие планы по отражению высадки устарели. Лизетт пробежала мимо столовой в кухню. Как и в комнатах наверху, здесь были выбиты все стекла. Пол, который Мари всегда тщательно мыла, покрывали копоть и осколки стекла. Лизетт осторожно добралась до раковины и открыла кран. Оттуда вылилось лишь несколько капель. Лизетт разозлилась. Следовало заранее наполнить водой все емкости, а теперь придется таскать ведра из колодца на дворе конюшни. Девушка распахнула дверь и в ужасе застыла на пороге. Через двор замка к ней бежали четыре немца.
— Прекратить огонь! — закричал Дитер в трубку телефона, отдавая приказ береговым батареям. — Не выдавайте огнем свои позиции! Ждите, пока они высадятся на пляж!
Наблюдательный пункт содрогнулся от разрыва снарядов, ударивших в скалу. Сквозь клубы белой пыли Дитер увидел самолеты союзников, следующие в боевых порядках. «Спитфайры» и «тандерболты», «мустанги» и «Ланкастеры», «фортресы» и «либерейторы» — сотни, тысячи самолетов. Их было так много, что, казалось, небо едва вмещает все это. Самолеты пролетали над кораблями, атакуя с бреющего полета пляж и мыс, потом взмывали вверх, разворачивались и снова пикировали на пляж.
Снаряд ударил в скалу чуть ниже наблюдательного пункта. Дитера сбило с ног, швырнуло на бетонную стену и засыпало пылью, грязью и осколками бетона.
— Как вы, господин майор? — крикнул Гальдер, когда Дитер с окровавленным лицом и в изодранной форме поднялся на ноги. Еще один снаряд разорвался выше наблюдательного пункта, в амбразуры полетели куски земли и камни.
— Гальдер, узнайте, все ли батареи целы!
Вокруг Дитера начали подниматься солдаты, похоже, убитых и раненых не было.
— По местам! — Дитер прильнул к окуляру буссоли.
— Все батареи целы, господин майор! — доложил Гальдер, закашлявшись от мелкой белой пыли. — Они ждут приказа!
— Передайте: без приказа не стрелять. Я хочу, чтобы десантные баржи оказались прямо под нами.
Дитер наблюдал в буссоль, как десантные баржи, вздымаясь и опускаясь на волнах, приближались к берегу. Они уже находились почти на расстоянии прямого выстрела. Еще три минуты… две. Дитер начал по телефону отдавать приказы артиллеристам:
— Цель номер один, всеми орудиями, дальность четыре восемь пять ноль, прицел двадцать, осколочным…
Очередной залп с кораблей обрушился на скалу. С потолка посыпались камни, удушающий дым пополз в амбразуры, людей отшвырнуло к стенам.
Дитер остался у буссоли. Наблюдательный пункт был построен таким образом, что мог выдерживать огонь прямой наводкой корабельной артиллерии. Все береговые батареи остались целы и ждали приказа. Одна минута… тридцать секунд… Серая масса десантной баржи надвинулась на берег… Опустился трап…
— Цель номер один, — крикнул Дитер в трубку. — Огонь!
К половине двенадцатого Дитеру стало ясно, что сопротивление бесполезно. Несмотря на шквальный огонь артиллерии и минометов, американцы занимали пляж. Они взбирались на утесы и продвигались вперед по минным полям, оставляя позади убитых и раненых. Немецкая батарея левого фланга была уничтожена огнем базук, батарею правого фланга захватили десантники.
— Атакующие заняли пляж и продвигаются в глубь территории, — сообщил Дитер на центральную батарею. — Колонна с боеприпасами разбита, снарядов больше не будет. Готовьтесь к ближнему бою.
Немцы потерпели поражение, и Дитер понимал это. Как бы сейчас пригодились танковые дивизии, которые Гитлер упорно не желал передавать им! Американцы штурмовали скалы, и уже не было никакой возможности отбросить их в море. Они высадились на землю Франции и не собирались покидать ее.