Так опозориться могла только наша группа. Даже Алиса, ревниво репетирующая свой танец каждый день, допустила промах. Я стояла за кулисами и хваталась за голову. Мои сокурсники занимались тем же. К моменту, когда мне нужно было выходить на сцену, я потеряла всякую надежду на реабилитацию.
Я не возлагала особенных надежд на выступление, мой номер был лишь способом занять время, отведенное под выступление всей группы, не более. Песня не несла конкретного посыла слушателям, но я ее выбрала именно за текст, хотя никого конкретно как героев данной баллады не подразумевала. Мне хотелось просто ее спеть, а уж каждый пускай думает о своем. Не исключаю, что великие вещи создаются под таким же благовидным предлогом.
И вот я на сцене, уже играет проигрыш, а коленки под платьем дрожат. Определенно, мы сегодня выступили хуже всех, и мне остается только завершить этот позор. Взгляд мой упал на столик, за которым сидело жюри, и я заранее мысленно попросила прощенья, встретив полный внимания взгляд тренера. Сжатый на моих глазах кулак неожиданно придал мне сил и уверенности — будь, что будет — и я запела. Несчастный влюбленный — это диагноз, а лечиться, как известно, интереснее за компанию. Вот и мои слушатели — молодые девушки и парни — думали также, внимая крику моей души. И когда песня кончилась, а в зале повисла тишина, я даже успела испугаться — неужели не проняло? Что, если очерствели юные души, и уже не подвластны столь глубоким чувствам?
Но зал встал, оглушая меня овациями, и я облегченно выдохнула. Не все еще потеряно с нашим поколением, мы все еще живы.
Церемония награждения не принесла никакой интриги — все было ясно, как белый день. Первые места, как всегда, у программистов, про нас скромно промолчали, но, мне кажется, и слава богу. Не стоит лишний раз нам доказывать, что мы бестолочи, мы и сами об этом знаем.
Наградив победителей, проректор не ушел со сцены, держа в руках еще одну грамотку и конверт. Я задержалась только лишь потому, что мне стало любопытно, кого же еще хотят отметить? И услышав, растерялась.
— Особенным призом за чудесное исполнение и прекрасный сюрприз для нас для всех награждается студентка третьего курса специальности экономика Лианетта Ранхил! Приз зрительских симпатий!
Я на негнущихся ногах поднялась на сцену, получила полагающиеся мне почести и поздравления и вернулась в зал, ища глазами того, без кого, по моему мнению, этой маленькой победы не могло быть. Его место пустовало. В толпе, ринувшейся в спортзал на вечеринку, я его тоже не увидела, поэтому разочарованно влилась в поток студентов, потому что иначе мне предстояло быть растоптанной.
Безалкогольной вечеринка была только пока не разошлись преподаватели. Дежурным оставили Лагерру, а уж его основная масса студентов за авторитет не сочла, в итоге уже через полчаса веселье забило ключом, и местный ди-джей подладил под это дело музыку. Я немного потанцевала со всеми, но, не заметив среди своих Гидру и Варлана, я напряглась. С чего бы этим двоим отсутствовать, да еще и в такое время? Не иначе решили выяснить отношения.
Как я себя не убеждала, что меня это не касается, я все равно отправилась на их поиски. Очень сложно среди нескольких сотен человек отыскать двух нужных, но мне это все-таки удалось.
Они стояли в коридоре, опираясь на стенку, и яростно целовались. Резко затормозив, я не стала мешать процессу, а потихоньку вернулась назад, откуда и пришла. Что же это получается? Сомневаюсь, что они таким образом ругаются, если только мои друзья совсем ненормальные. Отсюда следует, что кто-то из них не выдержал и плюнул на свою гордость, результатом чего стали мир, дружба, жвачка и совсем не невинный поцелуй. И как бы мне ни хотелось сейчас узнать подробности, я ни в коем случае не стану их тревожить. Все равно я обо всем когда-нибудь узнаю.
Я вернулась в спортзал, но танцевать мне уже не хотелось. Бесцельно пройдясь несколько раз туда и обратно, поискала место, чтобы присесть, но все лавочки были намертво завалены то куртками, то сумками, то не совсем вменяемыми телами. Кто-то сунул мне в руки стаканчик с вином, с ним я и отошла к стене, просто наблюдая за процессом.
Ди-джей взял в руки микрофон и проверил звук, покрутил какие-то штуки, нажал пару кнопок и обратился ко всем:
— Всем привет, это эм-си Грех, сегодня зажигает Политех!
Толпа радостно взревела, подтверждая его слова.
— Сейчас немного релакса, приглашаем друг друга на медленный танец, а потом снова повеселимся!
И в самом деле, Грех врубил медляк. Продвинутое поколение клубной музыки гурьбой рвануло курить, но остались и такие, кто кинулся искать себе пару и романтично закружился на воображаемом танцполе.
Я замешкалась, не зная, к какой группе примкнуть. Курить я не курю, да и танцевать особо не с кем, но и процесс простаивания у стены задевает мое самолюбие.
Выискивая в толпе жертву, я увидела знакомую фигуру. Ноги сами понесли меня через весь зал, я все боялась не успеть, вдруг он сейчас уйдет. И словно прочитав мои мысли, он уже развернулся ко мне спиной, но я успела схватить его за руку.
И я стараюсь не замечать его взбешенный взгляд, направленный на потревожившего его личное пространство самоубийцу, произнося самые неожиданные слова самому странному человеку:
— Пожалуйста…потанцуйте со мной.
Он словно чего-то ждал, но почувствовав чужое прикосновение, оказался морально не готов. Отказ уже хотел сорваться с языка, и все-таки что-то его остановило. Не говоря ни слова, он шагнул в толпу танцующих, увлекая ее за собой. Одна рука уверенно легла на талию, в другой целиком исчезли холодные пальцы.
Агеллар вел уверенно, чувственно, ему постоянно приходилось напоминать себе, что он танцует со студенткой, а не с близкой женщиной. И такой хрупкой она казалась ему, даже на каблуках Ранхил едва доставала ему до плеч. Этот факт позволял ему наблюдать собственноручно заплетенную макушку. Таким образом любила укладывать волосы его мать. Будучи исконной лароссийкой, она взяла на вооружение традиции мужа, и стала носить традиционные прически валандийских женщин. Платье Ранхил представляло собой смесь традиций юга и востока, гармонично сочетаясь с прической — длинное темно-синее в пол из арлионского шелка, украшенное традиционным горским орнаментом. В Валандии замужние женщины дополняют его специальным покровом для волос, который крепится к внутренней стороне плетения, открывая лицо и образуя своеобразную корону. Алестер отметил, что Ранхил очень пошел бы такой наряд в сочетании с ее светлыми волосами. Только не бывает чистокровных светловолосых валандиек. Да и высокие каблуки они не носят.
Словно услышав мысли тренера, девчонка подвернула ногу. Агеллар склонился над ней и едко поинтересовался:
— Ранхил, ты танцуешь или спишь?
Она подняла виноватый взгляд и произнесла:
— Простите, тренер, я, наверно, устала. Я бы присела, да только негде, — и извиняющаяся улыбка.
— Ты так честно признаёшься в том, что устала? Даже не поспоришь?
Ранхил покачала головой.
— Я бы не призналась в этом постороннему человеку, а вы итак видите меня насквозь.
Агеллар кивнул, принимая такую правду, и остановился.
— Неужели я так плохо танцую? — лукаво спросила девчонка, склоняя голову к плечу.
— Пойдем, танцовщица, — Агеллар потянул ее за собой, который раз про себя удивляясь, что его поступки все больше удивляют его самого. — Хватит с тебя на сегодня.
Тонкие брови удивленно взлетели вверх, но она ничего не спросила, устремляясь за ним. Снова взяло верх ее досадное любопытство.
Агеллар попросил меня подождать у входа, а сам скрылся за дверью тренерской. Мне было интересно, куда он меня поведет, и я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Очень хотелось избавиться от туфель, но моя сумка была вне зоны моей досягаемости.
— Ранхил!
Оказывается, тренер уже ждал меня, вращая на пальце связку ключей. Мы зашли за колонну, за которую обычно складывают спортивный инвентарь, Агеллар выгнал оттуда милующуюся парочку, поднялся по лестнице и открыл дверь, о которой я раньше даже не подозревала. Я осталась стоять у подножия, глядя, как тренер жестом фокусника приглашает меня в темный проем комнаты неизвестного назначения. Заметив отсутствие моей реакции, он облокотился на дверь.