В последние минуты мы снова решили реализовать наш треугольник. Повторили все в том же порядке, только поменялись флангами. Противники нас быстро раскусили, и после передачи Ривары просто снесли меня всей толпой, размазав по полу, словно паштет по ломтику багета. У меня даже мяча в руках нет, хотела крикнуть я, но меня бы все равно никто не услышал. Меня погребли под собой шесть молодых мужчин, каждый из которых в три раза больше меня.
Игру остановили. Из-под завала меня доставали нашли ребята. Ривара устроил потасовку с одним из игроков, остальные стали его оттягивать. Тагир обеспокоенно заглядывал мне в лицо и наверно даже интересовался, как я себя чувствую, а я искала глазами тренера…и не находила. Обнаружился он спустя секунду после на редкость противного звука, от которого зажали уши все, у кого были свободны руки. Взгляды игроков и болельщиков приковались к судейской будке, в которой Агеллар яростно кричал на судью, держа его навесу на вытянутой руке. Что-то веско добавив в конце, тренер отпустил судью, не особенно заботясь, как тот упал, и покинул кабинку. Звук повторился, и дрожащим голосом объявили, что команде академистов за неспортивное поведение и по совокупности нарушений присуждается два штрафных.
Болельщики загудели и засвистели. Агеллар снова встал, указал рукой на трибуны, и судья, увидев этот жест, призвал их к спокойствию, иначе команда академии получит техническое поражение.
Команды выстроились по обе стороны от меня, смотря каждая по-своему: наша — с надеждой, соперников — со злостью. Не ждали они от девочки столько шума.
Я сконцентрировалась на броске, прикрыла глаза. Вот его руки обнимают меня сзади, и становится щекотно от его дыхания на шее. Бросок. Попадание.
Он треплет рукой мои волосы, тепло улыбаясь в ответ. Говорит, что возьмет перерыв, если я устану. Я устала, тренер, я очень устала, меня еле держат ноги, но черта с два я вам когда-нибудь в этом признаюсь. Бросок. Попадание.
Похотливый взгляд Покровен, ее длинные тонкие пальцы касаются его руки, той самой, что прижимала меня. Она призывно улыбается ему, а я стою в стороне и медленно умираю. Бросок. Щит.
Под кольцом завязывается такая потасовка — мама дорогая! Если соперники сейчас забьют — они отыграются, и судья назначит дополнительное время, в которое у нас уже может и не быть шанса на победу. Кто-то бьет в челюсть Скарецки, Ривару сбивают с ног, Нико закрывает Ирвана, а возле меня стоит какой-то хлыщ и "кроет" кольцо. Ситуацию спасает Тагир — уже лежа на полу, он посылает мяч в кольцо — и раздается финальный свисток.
— Со счетом четыре-два побеждает Политехнический колледж!
Мне хочется присесть, я вроде бы оседаю на пол, но коснуться его не успеваю — меня резко вздергивают вверх и прижимают к себе. На подсознательном уровне я узнаю его — по запаху, по прикосновению, по жару огромного тела — и с удовольствием прячу лицо у него на груди. Вокруг творятся хаос и вакханалия, наши ребята не переставая орут, рвутся ко мне, чтобы чествовать меня, а мне так здорово в этих руках, так хорошо и уютно. И ласковый шепот на ухо:
— Ты прекрасна, девочка моя, я знал, что не ошибся в тебе…
Когда суета успокоилась, хотя успокоить моих коллег было не очень просто — столько счастья было в их глазах и душах, судья пригласил команды поприветствовать друг друга. Соперники явно собирались проигнорировать это факт, но Чешку подал пример, а остальным лишь осталось подчиниться.
Естественно, по росту я стояла последней. Без эмоций пожав руки всем членам команды, рядом со мной Ирвин задержался чуть дольше.
— Сражен наповал, — улыбнулся он и пожал мою руку.
Грант представлял собой яркую бумажку с указанным номиналом в двести тысяч. Его с поздравлениями, а также с сувенирными медалями для каждого члена команды преподнесли тренеру, после чего пожелали всем удачи и пригласили на последующие игры. Хотя, что-то мне подсказывает, академисты еще не скоро захотят с нами поиграть.
Мы уходили, Лейб сидел на скамейке и выпучив глаза держался за голову. Когда мы проходили мимо, он выпрямился, с ненавистью и некоторой долей растерянности посмотрел на Агеллара, потому что тот остановился.
Спустя мгновение мы имели возможность видеть, как тренер снимает с себя один за другим кроссовки и по очереди бросает в Лейба.
— Приятного аппетита, Лейб, — через плечо бросил он напоследок, и приобняв меня за плечи, в одних носках, но гордо пошел прочь из здания, неся в руках самое настоящее богатство для каждого студента колледжа — победу над инженерной академией.
Глава 15. Расплата
Если не следишь за языком,
То нечего удивляться,
Что получаешь по шее.
Мисаки Аюзава
В понедельник наша победа практически сорвала занятия. Каждый преподаватель считал своим долгом поздравить нас, при этом обязательно присвоив эту заслугу себе. Мы скромно молчали, единогласно сходясь во мнении, что если в нашей победе и есть чья-то заслуга, то принадлежит она только одному человеку — Алестеру Агеллару.
Его мы, кстати, искали всей нашей командой. Признаться, что у меня есть его номер и позвонить я не могла, но украдкой отправила сообщение с вопросом, где он, на что мне пришел ответ:
"После занятий приходите в спортзал"
Ясное дело, он ждал всю команду, хотя я не представляю, зачем. Я собрала ребят и рассказала им, что, якобы, через Лагерру тренер просил нас зайти после пар. И тут же нас поймал один из кураторов и пригласил в актовый зал.
По поводу нашей победы организовали торжественную линейку, на которой нас чествовали как героев. Проректор рассыпался в поздравительных и хвалебных речах, объявил нас абсолютными стипендиатами на ближайший месяц и пригласил в учебную часть для награждения. На этом из нашей победы перестали делать фарс, объявили благодарность и отправили студентов по домам. Я не тщеславна, поэтому совершенно не получила удовольствия от завистливых и злобных взглядов, что лишь подстегнуло меня удалиться восвояси.
— А что нам хоть вручать будут? — спросил Чен, нагоняя меня в коридоре.
— Вознаграждение, скорее всего.
— Почему не перед всеми? — с другой стороны спросил Рикард, а я пожала плечами.
— Может, не хотели показывать, чтобы, не дай Единый, никто не ограбил? — предположил Тагир.
— Сейчас и узнаем.
Мы еще долго ждали проректора. Я уже хотела плюнуть на приз, но тут как раз нас и удостоила вниманием высокая персона. Мы выстроились перед ним в ряд, нам по-быстрому всучили в руки бумажки, отпечатанные на черно-белом принтере, с нехитрым содержанием, вроде: "За заслуги перед колледжем", пожали руки и попросили больше не отвлекать. Выйдя за дверь, мы не сразу заговорили, переводя недоуменные взгляды с бумажек друг на друга, и ничего не понимая.
— И чего, спрашивается, было скрывать от остальных? — Скарецки потряс благодарностью перед носом, видимо надеясь, что в бумаге есть потайной карман и из него сейчас посыплются денежные средства.
— Вдруг кому-то не понравится, сколько учебная часть потратила тонера на эти письма? — хмыкнула я, сворачивая на подоконнике самолетик. — Пойдемте уже к тренеру, мы итак уже задержались.
В тренерскую заходили под моим предводительством. Ривара по этому поводу прошипел что-то вроде: "Уже в привычку вошло — сюда ходить?", но его как бы нечаянно толкнул Тагир. Я посмотрела на южанина с благодарностью. Он кивнул, отвечая на любезность.
Тренер нас ждал, хотя это было далеко не самое первое, что я заметила. В кабинете явно произошла перестановка, и виною всему неизвестного происхождения темно-зеленые мешки. Даже диван оказался выдвинут из-за них в центр, к столу, за которым вальяжно расселся Агеллар. Перед ним на столе лежали шесть одинаковых конвертов, поверх которых лежало по цветному бланку вроде того, что я получила за участие в студвесне.