— К сожалению, нет у меня власти расторгнуть ваш обет, — развел руками служитель, кротко глянув на молодых людей. — Но коли намерения ваши честны и ясны, дам совет: идите к бесконечному озеру, на берегу его найдете престарелого мужа, возможно, он сможет вам помочь.
7
Простившись со служителем Храма Вечного Мира, Мирас и Амаль вновь двинулись по дороге. Уже дважды обманулись они в своих чаяньях. Поэтому каждый шаг давался тяжело. Где легкость души, о которой поются песни и слагаются стихи. Тяжесть предназначалась только грешникам. А разве Амаль успела нагрешить? Или Мирас? Каждый из них размышлял о себе и другом, и не находил причин для подобного наказания.
Девушка с неприязнью вспоминала мачеху. Та в свое время не нашла ни ласки, ни добрых слов, ни ничего не стоящих объятий, чтобы завоевать любовь падчерицы. Но зато похороны постаралась обставить так, чтобы соблюсти все человеческие приличия, наверняка просто боялась, что душа Амаль бумерангом вернется к ней и отнимет покой. А подумала ли Рамина о том, кого свяжут с умершей брачные обеты? Даже если бы Мирас остался жив, ему пришлось бы хранить верность той, кто по-настоящему никогда бы не стала его женой. Каково это? Заведомо, навсегда отказаться от любви и человеческого счастья.
Парень же вспоминал свою матушку. Хорошо, что она ушла в Вечный Мир раньше того, чтобы узнать, что ее сына сначала ограбили на дороге, а потом обвели вокруг пальца лживые служители Храма. Она всегда считала его добрым, смелым, умным, способным справиться с любыми трудностями. В итоге оказалось, что Мирас слабый, доверчивый и трусливый человек, еще и с чрезмерно завышенной самооценкой. Кем он счел Амаль, впервые увидев ее под расшитым покрывалом — избалованной, не достойной добрых чувств девушкой. А сам бы он вынес хотя бы день в окружении полного безразличия, разбитый параличом и без надежды хоть на толику любви и счастья.
Молодые люди бы очень удивились, узнав, каким гармоничным, витиеватым узором переплетаются их мысли, но они оба предпочли держать их при себе.
Когда спустились сумерки, а на траве вдоль тропы показалась бисеринки росы, перед взорами молодых людей открылось бесконечное озеро. Вода в нем была настолько прозрачной, что даже издали виднелись косяки рыб. На берегу стоял шалаш. Рядом с ним — скамья, на которой сидел пожилой мужчина и чинил сеть. В его пальцах мелькал челнок, помогающий латать дыры. Под ногами мужчины развился с привязанными к сети грузилами маленький котенок.
— Доброго вечера, уважаемый! — поприветствовал Мирас.
Мужчина с хитрым прищуром оглянулся на подошедших к нему, щелкнул пальцами, и тут же сумерки сменились ночью. Щелкнул второй раз — заалел рассвет. Третий — солнечный свет разлился вокруг, запуская слепящие зайчики по водяной ряби.
— В Вечном Мире все относительно. Вечер ли, ночь ли, утро или день — это все осталось там, за гранью. Сюда мы пронесли только привычки и собственные представления о правильном и неправильном, а также свою правду, позабыв, что правд на самом деле множество, — медленно проговорил мужчина. — Но я рад вам. Зовите меня Зебадья.
Юноша и девушка назвали ему свои имена. Он покачал головой, многозначительно поджав рот. А потом похлопал по скамье, приглашая присесть и молча вручил по удочке.
— Зачем мне это? — фыркнула Амаль.
— Рыбу удить, — последовал короткий ответ.
— Привычки того мира? — усмехнулся Мирас.
— Почти.
Мужчина без лишних слов показал, как насадить приманку, забросить удочку, а потом продолжил своё занятие, как ни в чем не бывало.
Мирас и Амаль переглянулись. Но делать было нечего. Они забросили удочки и стали ждать. Поплавки мерно покачивались на волнах. Над озерной гладью парили невиданные птицы. Облака отражались в воде. И казалось, что время замерло. Даже неуемные мысли покинули голову.
Первым клюнуло у Мираса. Он дождался, когда поплавок уйдет под воду и дернул: на крючке болталась верткая золотистая рыбка. Она извивалась, вытащенная из воды. Мирас с сожалением вытащил ее, и хотел было снять с крючка и выпустить, но Зебадья схватил рыбку, мгновенно распотрошил и принялся изучать внутренности, остальное выкинув котенку у ног — парень и ахнуть не успел.
— Твои надежды, вот, что тебя волновало в час смерти, — выдал мужчина, а потом прикрыл потроха ладонью и через мгновение у него между пальцев забилась абсолютно живая рыбка, которую он тут же выпустил в озеро.
Тоже самое Зебадья провернул с уловом Амаль, но девушке он поведал, что ее последние мысли были о наследии рода, которое переходит совершенно чужим людям.