Ответ ошарашил Мираса. Возможно, Далила не поняла мотивов юноши, и ей надо пояснить?
— Но я лишь хотел принести тебе обет любви и верности, а это кольцо бы было символом вечности этого.
Далила рассмеялась:
— Ты всего лишь сон, мой призрачный возлюбленный! Подаренное кольцо растает, когда я проснусь.
— Возможно, я и призрак, но кольцо вполне реально!
И Мирас поведал девушке всю свою жизнь и что случилось после нее. Далилу его история развлекла, девушка раскраснелась, сделавшись еще очаровательнее. Ее губы приглашали к поцелуям, юноша еле сдерживал себя, не желая делать этого без согласия.
— Значит, ты теперь мой личный хранитель? — захлопала в ладоши Далила. — Раз мы встретились, то уже не расстанемся! Ты принадлежишь мне целиком и полностью? Как, оказывается, здорово, когда кто-то посвящает тебе не только свою жизнь, но и свою смерть!
Что-то смущало Мираса в ее словах. Он повнимательнее вгляделся в девушку. Она оставалась все такой же прекрасной, но произошли какие-то неуловимые изменения. Юноша больше не чувствовал крыльев за спиной. Показалось вдруг, что его стреножили, как коня, и заставляют пастись на поле.
— Я никогда не мечтала, как сестры, выйти замуж, — сыпала откровениями Далила. — Меня устраивает пасти табун, сносно управляться с кинжалом и плеткой. Как же хорошо, что ты умер до того, как нашел меня! — она была искренна и непосредственна. — Даже то, что тебя оженили, не проблема! Где она, эта твоя… Амаль, кажется? Ведь ее ты не любишь! Пусть сидит в Вечном Мире и обижается на судьбу!
Мирас нахмурился. Ему совсем не понравились слова об Амаль. Да, она, возможно, не самая выдержанная девушка, но на ее долю выпало много нелюбви.
— У нас будет отличная жизнь! Здесь, среди гор, на просторе, где ничего не стесняет грудь. А когда я состарюсь, ты встретишь меня в Вечном Мире, суженный мой! — Далила не замечала смятения Мираса.
Девушка уже нарисовала себе полную картину своей судьбы, и оказалась не готова к словам юноши:
— Прости меня, Далила! Думаю, мы ошиблись, — он запнулся, продолжить оказалось нелегко. — Я ошибся! Принял тебя за свою предсказанную суженную! И не заметил изначальной ошибки — я связан обетом с другой девушкой. Ты не можешь быть моей суженной!
— Это глупости! — гневно топнула ножкой Далила, потом выдернули из-за пояса кошку-пятихвостку и взмахнула ею, из пленительной гурии она тут же превратилась в разъяренную гарпию.
Мохнатые псы зарычали, вздыбили холки и стали наступать на Мираса.
— Но, если тебе так будет легче, — смилостивилась девушка, — можешь сходить в свой Вечный Мир и сообщить этой Амаль, что она больше никто для тебя! А потом вернёшься, когда расторгнешь обет, — она снова говорила мягко и нежно.
Но чары слетели с Мираса, как шелуха с луковицы.
— Я не вернусь к тебе, Далила. Тебе предсказан другой возлюбленный. Он наверняка жив и ищет тебя. А когда найдет, вы решите, как вам поступить.
Далила принялась хлестать Мираса плеткой. Если бы он не был уже мертв, ему бы здорово досталось. Но сейчас ни когти на веревочных концах, ни песьи зубы не причинили ему вреда. С печальной улыбкой он пытался отойти в сторону. Однако ни девушка, ни ее собаки не давали парню вернуться на тропу. Ему не оставалось ничего другого, как вскочить на первого пасшегося поблизости коня, пришпорить его и помчаться вдаль.
Мирас всей душой пожелал вернуться в Вечный Мир.
14
Амаль поняла, что не спит, когда тон голоса стал беспокойным, а прикосновение более настойчивым, ее уже не гладили, а хлопали по плечам.
Девушка обессиленно приподняла голову и прямо перед собой обнаружила отца, сидевшего на корточках перед ней. Тот казался встревоженные не на шутку, но увидев, что его дочь зашевелилась, заметно повеселел.
— Амаль, девочка моя!
Она подскочила, как молодая козочка и, словно в детстве, обхватила отца руками и ногами, тот едва умудрился удержать равновесие.
— Папа! — девушка визжала и хохотала, радовалась и не верила сама себе. — Я думала, мне привиделось! Ты стоял под ивой, а потом куда-то делся. Я чуть не утонула.
— Ты бы не утонула, — ласково увещевал отец, — я же рядом, разве бы я дал?
Все происходило, как тысячу дней назад, как в воспоминаниях Амаль, только намного лучше, потому что — здесь и сейчас. Она терлась о бороду родителя, чувствовала его запах, оглаживала руками крепкие плечи и нежилась в надежных объятиях.