— Гадина! Гадина! — не могла остановиться девушка.
Такая Амаль пугала Мираса, пожалуй, даже больше змеи. Он вновь задумывался о своей суженной, которая… Которая, что? В их земном мире тоже водились змеи, но вот аналогичная ситуация не представлялась. Начни девушка визжать, она бы не помогла ни Мирасу, ни птахам. Но вот вернутся ли они в гнездо после такой фурии в человеческом обличье.
Впрочем, Амаль потихоньку угомонилась. С отвращением на лице отбросила палку и отошла в сторону.
— Ты струсил?
Представились, что сейчас она набросится уже на него, измочалит, как несчастную змею.
Мирас обиженно нахмурился. Еще вчера ему на миг показалось, что Амаль — приятная девушка, и они могли бы подружиться. Но теперь он засомневался после такого выпада.
— Струсил? — повторила она.
— Разве я не человек и не имею права? — горло вскинул голову Мирас.
— Мы оба уже не люди, — вдруг резко сдалась Амаль.
И, сгорбившись, поплелась по дороге.
Он нагнал ее, только убедившись, что птицы вновь вернулись к птенцам. Для него почему-то было важно знать, что те не погибнут. Что Вечный Мир не омрачиться для него этим дурным событием, слишком жизненным для неживого.
Говорить не хотелось. Но и молчание теперь казалось колючим и неуютным. Хотелось уже поскорее дойти куда-нибудь, где можно получить ответ.
А дорога все тянулась и тянулась. Бесконечной лентой стелилась под ногами. Ни камешка, ни выбоинки — не упадешь, не оступишься. Вечный Мир удивлял. Что-то в нем осталось от того, а что-то совсем отличалось. Мирас глянул по сторонам, уже отчаявшись увидеть другое: не поля, не перелески вдали. Однако глаз зацепил хижину, явно построенную человеческими руками. Юноша дотронулся до Амаль, привлекая ее внимание и указал на новый объект.
— Не боишься, что там сидят разбойники? — ядовито поинтересовалась девушка.
— Не боюсь, — в тон ей отозвался Мирас, — что у меня брать? А жизнь мою забрать они уже не смогут. Вот тебе бы я советовал поостеречься, хоть ты и невесть какая красавица, — и, не глядя на нее, свернул к хижине.
Это была их первая перемолвка после встречи со змеей. Обоим не хотелось, чтобы слова звучали именно так, и были именно такими, но изнутри вылетало накопившееся разочарование. От стыда стало мгновенно жарко, хотелось вернуть сказанное обратно, но даже в этом мире это оказалось невозможным.
Мирас тщетно силился услышать, идет ли за ним Амаль, потому что обернуться мешал ураган, бушующий внутри. А она тщетно пыталась сделать хотя бы шаг, хотя и знала сама прежде, что красотой не блещет, что же могло измениться в это мире.
Уже почти дойдя, юноша все же пересил себя и оглянулся: девушка одиноко стояла на дороге, хрупкая и трогательная, как никогда.
— Здесь тихо, — махнул без особой надежды Мирас. — Идём.
Она дернулась, как от удара и отвернулась в другую сторону. Юноша потянулся было к дверной ручке, но дверь распахнулась сама, а на пороге возник молодой человек, едва ли старше Мираса, с любопытством взирающий на гостя.
— Добрый день, уважаемый! Мы с моей супругой, — юноша со страхом оглянулся на дорогу, искренне опасаясь увидеть, что Амаль куда-то делась, но она стояла на прежнем месте, — хотели бы решить одну нашу проблему.
— В чем заключается ваша проблема? — бархатным голосом спросил хозяин хижины.
— Наш брак заключен без нашего с ней согласия. Мы люди чужие, незнакомые друг другу при жизни, — Мирасу сложно давались слова, они давили, словно камни, — и хотели бы знать, нельзя ли расторгнуть наш обет.
— Я понимаю вашу проблему, — покачал головой хозяин хижины. — Но я всего лишь муж, ждущий в Вечном Мире свою жену. Умер глубоким стариком, а смотрите же, с каждым днем просыпаюсь все моложе и моложе. Скоро моя любимая ступит на этот порог. И обет с ней никогда не был для меня в тягость. Впереди по дороге есть поселение, там стоит Храм, в нем сидит служитель. Возможно, он сможет разрешить вашу проблему.
Мирас поблагодарил хозяина хижины и вернулся к Амаль.
— Он не знает, — коротко огласил суть разговора.
Девушка вздохнула и молча побрела вперед.
— Я не хотел обижать тебя! — крикнул ей вдогонку юноша. — Это было не по — мужски. Извини!
— Я тоже не владела собой, когда назвала тебя трусом, — долетели до него слова.
6
Поселение оказалось достаточно большим, даже для того, прежнего мира. Стояли дома, по виду самые обычные, дорожки были выложены камнями, росли сады, в которых присутствовали приметы всех четырех времен года: на одном дереве одновременно облетали листья, звенели заиндевелые ветви, лопались почки и дозревали плоды.