Иногда отрицание носит пассивный характер. Ориентированные на ровесников дети часто ведут себя, особенно друг перед другом, так, как будто у них нет родителей. Существование родителей не учитывается и не обсуждается. В рамках школы существование родителей просто игнорируется.
Иисус указывал на несовместимость конкурирующих привязанностей и биполярную природу привязанности, когда говорил: «Никто не может служить двум господам. Ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Матф. 6:24)
Если ребенок привязан к ровесникам, для него будет противоестественным выступать на нашей стороне или выполнять наши просьбы. Дети не специально стараются проявить неуважение к нам, они просто следуют своим инстинктам — инстинктам, которые оказались искаженными по причинам, устранить которые сами дети не властны.
Как мы дошли до жизни такой
Как же случилось, что современные дети с такой готовностью переносят свои привязанности с заботящихся о них взрослых друг на друга? Причина этого — не в ошибках отдельных родителей, а в беспрецедентном культурном сбое, который инстинкты не могут успешно компенсировать.
Наше общество не обеспечивает удовлетворение потребностей развития наших детей. В двадцатом веке ученые выявили ключевую роль привязанностей для здорового психологического роста, и в это же время небольшие сдвиги в обществе постепенно ослабили механизм ориентации детей на взрослых. Экономические силы и культурные тенденции, доминировавшие в последние несколько десятилетий, разрушили социальный контекст естественного функционирования родительских инстинктов взрослых и стремления к привязанности у детей.
Хотя в каждом из нас генетически заложено сильнейшее стремление к привязанности, в человеческом мозге не существует архетипа родителя или учителя. Мозг запрограммирован только на то, чтобы ориентироваться, привязываться и, наконец, поддерживать контакт с тем, кто становится полюсом притяжения. Ничто не побуждает ребёнка стремиться только к тому человеку, который похож на маму или папу, или который в состоянии заботиться о нем, выглядит знающим и зрелым. То, что взрослый несет ответственность за ребенка, не дает ему автоматически никаких привилегий; примитивный мозг привязанности не испытывает уважения к человеку только потому, что он получил диплом государственного образца или изучал педагогику. Не существует врожденных механизмов, обеспечивающих признание социально установленных ролей, благодаря которым к учителю, воспитателю или даже родителю ребенок по умолчанию прислушивается, уважает его и сохраняет с ним близость.
Никогда в истории человечества такое программирование не было нужно. Как у всех млекопитающих и многих других животных, врожденное стремление к привязанности естественным образом связывало молодое поколение с воспитателями — взрослыми представителями того же вида — до самой зрелости. Так природа обеспечивала выживание молодых особей и превращение их в здоровых взрослых. Это тот самый контекст, в котором молодое поколение полностью способно реализовать свой генетический потенциал, и в котором его инстинкты получают полное и интенсивное выражение.
В нашем обществе этот естественный порядок вещей был нарушен. С самого раннего детства мы создаем для наших детей ситуации, стимулирующие ориентацию на ровесников. Сами того не желая, мы способствуем развитию того явления, которое постепенно подтачивает единственный прочный фундамент здорового развития: привязанность детей к воспитывающим их взрослым. Ставить наших детей в позицию, когда их инстинкты привязанности и ориентации направлены на ровесников — значит серьезно отклоняться от нормального пути. Мы не готовы к этому; наш мозг не в состоянии успешно адаптироваться к ситуации, когда естественный ход вещей так сильно нарушен.