Двое последователей Лены, прорвались сквозь бумажный вихрь и постарались стать на её защиту. Обезумевший от крови и витавшей вокруг энергии Коля, даже не заметил их. Мощным ударом ладони, он свернул шею одному из нападавших, а второго схватил в охапку, легко, словно пушинку поднял над головою и со всего маху грохнул оземь, вышибая из несчастного дух.
Этого мгновения вполне хватило Лене, чтобы подняться на ноге и вцепиться в руку художника.
Дикий визг Николая, заполонил поляну, заглушая все остальные звуки, отшвырнув от себя, прочь девчонку он с все нарастающим ужасом взирал на ладонь правой руки с тремя шевелящимися обрубками и двумя чудом уцелевшими пальцами. В голове художника, билась только одна мысль, «как же он теперь будет творить…».
Воспользовавшись растерянностью Николая, Лена запрыгнула ему на спину, вцепившись зубами в шею, пытаясь перегрызть сонную артерию. Художнику лишь чудом удалось сбросить с себя обезумевшую ведьму. Отбросив её прочь, он взмахом руки, поманил к себе парящие в беспорядке повсюду листья бумаги, закрутил в конусы и бросил смертоносную стену навстречу Лене.
Девушка замерла на месте, когда два конуса, буквально в сверлились в её живот. Кровь хлынула по ногам, мгновенно пропитав свободное платье Лены. Девушка в испуге прижала ладони к разорванному животу, пытаясь удержать внутренности, почувствовав внезапную слабость во всём теле, плашмя упала на спину.
Разъяренный, почти потерявший человеческий облик художник, подскочил к ней, безжалостно убрал руки прочь с ужасной раны, которую словно срам, отчаянно пыталась прикрыть Лена и вгрызся как голодный зверь в нутро, приходя в неистовое возбуждение от криков отчаянья и боли жертвы…
Направляясь к дому художника Николая Тропинкина, капитан Длиноносов, прилагал огромные усилия, что бы ни развернуть машину и не вернуться в гостеприимную и уютную квартиру последнего допрошенного свидетеля. Никанорова Изольда Полиграфовна, зам. Директора рекламного агентства, со слабостью к молоденьким практикантам и как выяснилось позже, молодым полицейским чинам.
Несмотря на возраст далеко за тридцать Изольда Полиграфовна, была не замужем. И на невинный вопрос Дона почему, ответила «покачену». И вообще как теперь вспоминал капитан, первая половина допроса, прошла весьма неудачно. Каким то невероятным, почти фантастическим образом Изольда Полиграфовна, как то естественно и невинно, свела к этому самому, «покачену», все вопросы.
– Капитан Длиноносов, – высокая длинноногая брюнетка, невероятно красивая со стрижкой под мальчика, медленно произнесла фамилию капитана, словно пробуя на вкус, – какая двусмысленная фамилия!
– Обычная фамилия, – настороженно ответил Дон.
В детстве изрядно натерпевшийся из – за своей необычной фамилии.
– Ну не скажите, – Изольда мечтательно улыбнулась, – такие приятные ассоциации возникают.
– Не знаю, что у вас там возникает, – грубо оборвал её Дон, – но предупреждаю сразу, мои предки были просто излишне любопытны.
– Мне тоже после знакомства с вами, стало очень даже любопытно, – женщина подарила ему свою самую обворожительную улыбку и стрельнула глазами.
– Вам уже сообщили, о гибели ваших коллег? – Дон постарался сосредоточиться на опросе свидетеля.
– Печально, – Изольда скорбно опустила голову и пересела на диван поближе к капитану, словно ища у него поддержки, – вам никогда особо остро не хотелось жить, узнавая о смерти близких людей?
– Вас не удивили те способы, которыми они ушли из жизни?
– Ничего удивительного, творческие люди, банальная смерть, наверняка огорчила бы любого из них, – Изольда Полиграфовна невинно расстегнула верхнюю пуговку блузки. – мне кажется, или здесь и вправду слишком жарко?
– Вы не знаете, кто мог желать смерти вашим коллегам? – Дон был согласен, с этой женщиной в одном в комнате и правда, становиться слишком жарко.
– Ну, – Изольда снова понуро склонила голову и передвинулась к капитану ещё чуть – чуть ближе, – если бы они сами перерезали друг другу глотки, меня бы это не удивило. Но самоубийство действительно странно.
Дон задал ей ещё пару десятков вопросов, которые ни к чему не привели, кроме как сокращения расстояния между Изольдой и Доном на диване.
Слишком поздно капитан понял, ещё один вопрос и Изольда Полиграфовна, будет отвечать ему на него, сидя у него на коленках. Немного поколебавшись, он достал, злополучные комиксы и протянул зам. Директору.
– Вы не знаете, кто мог нарисовать эти комиксы?
Женщина в ужасе пролистала пророческие страницы, всё теснее и теснее прижимаясь от страха, к мужественному боку Дона.