ВОПРОС: Посмотрите: люди, которые здесь, в этой комнате, у них у всех собственная внешность, они не похожи друг на друга.
ЛЕСТЕР: Ваше восприятие ошибочно. Вы не так все понимаете. Когда смотрите на меня, вы должны видеть истину, вы должны видеть самих себя. Стремитесь это увидеть до тех пор, пока вам не откроется истина.
ВОПРОС: После того как человек получил внутренний опыт и начинает верить, все равно наступает важный момент, когда надо решать, что делать с собой, находясь у этой черты. Тогда приходится решать, как провести остаток своей жизни.
ЛЕСТЕР: Верно. Приходится решать, продолжать ли искать счастья в мире или же искать его в себе.
ВОПРОС: Даже накопив достаточно опыта, человека все равно зовет назад, к какому-то контакту с внешним миром, если только, конечно…
ЛЕСТЕР: Если, конечно, человек не сделает внешний мир собой. Не привязывайтесь к миру, и он не сможет вывести вас из душевного равновесия.
ВОПРОС: Чтобы внешний мир стал мною, мне кажется, что придется подвергнуться самоочищению.
ЛЕСТЕР: Да. Путем практического служения миру вы получите такое очищение.
ВОПРОС: Я скажу, что мне пришлось бы в буквальном смысле пойти и пожертвовать всем, что от меня осталось, в таком служении.
ЛЕСТЕР: Единственная вещь, которой вам придется пожертвовать в этом деле, это вашими бедами и несчастьями. Служение приносит счастье только в той степени, в какой вы вкладываете в это свою душу. Чем более сознательно вы служите миру, тем больше открывается вам, насколько в тесной связи находитесь вы со всеми людьми и вещами. Никакой изоляции для вас нет. Служение должно стать направлением для вашего движения. Вы не даете людям быть чем-то отличным от вас. И становитесь ими через служение им.
ВОПРОС: Единственная причина, почему я стану тратить силы в данном направлении, — так я смогу больше помогать людям.
ЛЕСТЕР: Все это хорошо, однако вы не можете помочь людям больше, чем самому себе. Наилучший способ помочь другим — помочь себе. Вы помогаете другим в той же степени, что и себе. Делайте и то, и другое.
ВОПРОС: То есть помогать самому себе, помогая другим? Разве это не взаимозависимая вещь?
ЛЕСТЕР: Именно так. Однако здесь важно, какими мотивами вы руководствуетесь. Если я помогаю вам из эгоистических соображений, помощь не получаете ни вы, ни я. Если же я помогаю вам затем, чтобы помочь, я при этом расту. Однако в мире есть много людей, которые оказывают другим помощь, чтобы удовлетворить собственное эго, и в итоге это нисколько людям не помогает; это не помогает и вам, это помощь лишь для вашего эго.
ВОПРОС: Это очень тонкая, очень сложная вещь — освободиться от эго.
ЛЕСТЕР: Это так. Когда больше нет эго, единственное, что остается, безграничная сущность — вы сами. Эго — чувство оторванности от всего. Я индивидуум Лестер, и я отделен от всего и всех других людей. Это и есть чувство эго, изолированности. В тот момент, когда я не являюсь всем, мне чего-то недостает, и я начинаю пытаться вернуть утраченное. Таким образом, я предполагаю, что не имею всего, что мне надо, я ограничен, возникает спиралевидное движение вниз и заканчивается оно так же, как и у большинства людей.
Однако мы теперь на пути вверх. И главная проблема для нас — освободиться от эго, ощущения, что я есть индивидуум, изолированный от всего на свете. Большую помощь в этом оказывает определение наших мотивов. Когда нами движет эгоизм, мы меняем свое отношение, делая его альтруистичным. Когда мы действуем больше для других, чем для себя, мы растем.
ВОПРОС: Не является ли рост постоянным повышением осведомленности?
ЛЕСТЕР: Да. Сначала мы должны этого захотеть. Когда мы захотели, мы стали осознавать собственное мышление. Затем учимся переживать периоды умиротворения и благосостояния.
ВОПРОС: Это похоже на то, например, почему человек что-то чувствует или болеет, взять даже эти два года, что я болел. Это невероятно, Лестер. Даже вот сегодня утром, разговаривая с сестрой по телефону, я постоянно задавал себе ВОПРОС: «Почему? Почему? Почему?» — и постоянно старался оставаться спокойным — насколько получалось. И вдруг понимание того, почему мое отношение к ней было таким негативным, посетило меня с невероятной ясностью. И я сразу подумал о вас: «Наверное, это то, что имел в виду Лестер». Надо пытаться определить — почему, и когда это удается, все приобретает позитивный смысл, и человек освобождается.