– Интересная ситуация складывается, – сказал Широков, – вы утверждаете, что находились у себя дома, ключи от гаража и от машины были в квартире, а вечером машина оказалась на берегу Ростовского моря. Она буквально преследовала другую машину на глазах у изумленных свидетелей. Столкнула машину в воду. Скрылась с места преступления. А потом спокойно вернулась в гараж с разбитыми фарами.
– С вашего позволения, – сказал Трубников, – я изложу свое видение ситуации. Я хочу прояснить положение Ларисы. Хорошо бы все выяснить сейчас, не надо подходить формально. После смерти Василия на Ларису начали оказывать сильное психологическое давление. Несколько статей в «Свободном слове» с фотографиями Ларисы подтверждают мои слова. Почитайте их! В них Дыкин сообщает, что счет Ларионовой в банке заблокирован! Значит, она что-то сделала неправильно! В магазине ее обманули на 500 рублей? Из-за этого она устроила скандал? Скандалистка! И вот ее в сопровождении законников ведут в гараж! Снова фотография, снова ее растерянное и испуганное лицо!
Кто-то хочет дискредитировать ее, хочет, чтобы ни у кого не было доверия к ней, к ее словам. В нотариальной конторе Василия Матвеевича Ларионова недавно кто-то побывал, что-то искал в документах. Сейчас две тысячи восемьсот пятьдесят копий завещаний находятся у меня в офисе. Вполне возможно, что все это как-то связано. Однако утверждать пока я ничего не могу. Пожалуй, ситуация прояснится, когда выясним личность погибшего. Я уверен, что Лариса говорит правду.
– Я говорю вам чистую правду. Ну, зачем мне ехать на Ростовское море и кого-то убивать?
Трубников улыбнулся:
– Обычно я не задаю себе подобных вопросов, вы моя клиентка и в любом случае вы правы. Я собираюсь вести расследование исходя из этой позиции. Скажите, Лариса, кто, по-вашему, мог это сделать?
– Я не знаю! Господи! Я совершенно ничего не понимаю! После смерти Васи открылся ящик Пандоры. Мне страшно. Страшно и стыдно: завтра меня опозорят на весь город. Я стану без вины виноватой. Вечером, когда мы заходили в гаражи, там снова был тот фотограф из газеты. Он стоял возле входа в подземные гаражи и поджидал нас. Он фотографировал меня в окружении полицейских. Зачем вы его пригласили?
– Его никто не приглашал, – удивленно ответил Меркулов, – мы его не приглашали. Я даже не знаком ни с каким Дыкиным. Мы не пустили его в гараж, но запретить ему фотографировать не могли, уж очень громко он кричал о свободе слова. Я не знаю, как он появился там.
Трубников посмотрел на часы: четвертый час утра:
– Слишком поздно. Тираж газеты уже отпечатан. Приготовьтесь увидеть свою фотографию в газете, а под ней подпись: «Вдова известного юриста В. Ларионова обвиняется в убийстве».
На как фотограф из газеты появился возле гаражей?
– Вот в этом и вопрос, – усмехнулся Трубников, – газета сегодня будет нарасхват!
Лариса испуганно посмотрела на Трубникова
– А когда меня оправдают? Ведь я никого не убивала! Об этом напишут?
– Может быть, несколько строк на второй или третьей странице.
– Но ведь меня оправдают?
– Я сыщик, а не судья. Но я сделаю все возможное.
Утром, когда Трубников пил кофе у себя в кабинете, ему позвонил Виктор:
– В этом деле есть что-то очень странное, – сказал он, – кто дал информацию журналисту Дыкину? Я держу в руках свежую газету «Свободное слово». На первой странице портрет Ларисы с испуганным лицом. Есть статья. Вроде бы и обвинить Дыкина не в чем, все так, но следствие только начато. Никто не возражал против того, чтобы он фотографировал Ларису, когда она входила в подземные гаражи, но только одному Богу известно, какой вред нанесла ей эта статья. Ты знаком с Дыкиным? Поговори с ним.
– У меня на него аллергия. Я уже прочитал его статью. Мы не можем предъявить газете никаких претензий. Затронуты исключительно морально-этические аспекты. Кто его информировал? Что там с личностью погибшего? Труп нашли?
– Нет, труп еще не нашли, а личность уже установили – Максим Михайлович Маслов, предприниматель. Недавно находился в больнице с приступом сердечной аритмии.
Трубников перезвонил Ларисе и спросил, не знаком ли ей Маслов Максим Михайлович?
– Максим? – обрадовалась она, – конечно, знаком. Он недавно оформлял у нас завещание. Я хорошо помню его. Ему 58 лет, но выглядит он моложе своих лет, бодрый, энергичный, уверенный в себе. Но почему вы о нем спрашиваете?