Слова Вайсс — особенно последние — вызвали в толпе журналистов переполох и заставили взглянуть на нее в новом свете. Фавны несколько приободрились, как и стоявшая рядом с ней и Янг Блейк.
На помосте находились все три участницы боя с Синдер.
Вайсс решила начать свою кампанию по изменению отношения к фавнам прямо сейчас?
Впрочем, Жон никак не мог ее за это винить. К тому же следовало сделать хоть что-нибудь для того, чтобы гнев и ярость людей, потерявших родных и близких, не обрушилась на тех, кто этого ничуть не заслужил.
— Хитрый ход... — улыбнулся он.
— Меня зовут Лиза Лавендер, — произнесла поднявшая руку журналистка. — И я бы хотела кое о чем спросить у вас, мисс Шни. Недавняя атака довольно серьезно отразилась на Биконе. Каковы теперь ваши планы на будущее? Ваш отец уже заявил, что вы вернетесь обратно в Атлас. Намерены ли вы продолжать обучение уже там? Что теперь будет?
Этот вопрос заставил задуматься как Вайсс, так и Жона.
А действительно, что теперь будет? Какие у него имелись планы на будущее и имелись ли они вообще?
В отличие от Вайсс, вся жизнь Жона, а также смысл его существования заключался в том, чтобы остановить Синдер. Теперь его цель оказалась достигнута, и внезапно выяснилось, что больше некого было спасать и не с кем было биться. Синдер погибла, Вайсс стала новой девой Осени, планы врагов оказались сорваны, а нужда в Жоне как-то сама собой отпала.
И еще он чувствовал себя очень старым, что, наверное, было не так уж и плохо. Дело всей его жизни оказалось наконец завершено.
Жон вздохнул и посмотрел на собственную ладонь.
Кожа по-прежнему выглядела молодой, но сам он этой молодости уже не ощущал. Жон испытывал жуткую усталость, как будто вся прожитая тысяча лет внезапно навалилась на его плечи.
Улыбнувшись, он развернулся и побрел к главному зданию Бикона.
Хотелось просто забраться под одеяло и уснуть. В конце концов, он заслужил немного отдыха, и судя по усталости, вполне мог уже никогда не проснуться.
* * *
— Будущее...
Вайсс посмотрела на яркие вспышки фотокамер и ожидавших ее ответа журналистов. Ладони сжались на деревянной стойке, но она очнулась от собственных раздумий только в тот момент, когда заметила начавших неловко ерзать Янг и Блейк.
Молчание слишком сильно затянулась.
Вайсс нервно сглотнула, поднесла микрофон к губам и сказала:
— Я не знаю.
Толпа зашевелилась. Кто-то из журналистов выкрикивал вопросы, Лиза Лавендер просила их дождаться своей очереди, но Вайсс не обратила на это абсолютно никакого внимания, вновь заговорив:
— Я не знаю, каким окажется будущее. Оно всегда остается загадкой. Никто из нас не может сказать, что именно дальше произойдет, но как раз из-за этого мы и продолжаем жить дальше. Люди жаждут знаний, но узнав обо всем на свете, они просто потеряют причину искать всё новые и новые ответы.
Вайсс замолчала, и теперь уже никто не рискнул ничего произнести.
— Каждый из нас волен попробовать сделать то, что пожелает, но никто не узнает, что именно у него получится, пока он не предпримет эту попытку. Мы сами создаем свое будущее. Только мы решаем, что конкретно в нем будет, так что подождем немного и посмотрим на последствия наших собственных решений.
Она прошлась взглядом по толпе, сначала разыскав свою сестру, которая стояла на некотором расстоянии от журналистов, сложив руки под грудью и с гордостью глядя на Вайсс. Потом она посмотрела на директора, и тот кивнул ей в ответ, а затем ее взгляд наткнулся на спину партнера.
— Я...
Вайсс снова замолчала, даже не зная, что тут можно было сказать.
Она устала от этих их неловких хождений кругами. Иногда ей начинало казаться, что в минуты смертельной опасности всё было гораздо проще и понятнее. По крайней мере, нужные слова находились куда как легче.
Что-то внутри нее сломалось
— Я не вернусь обратно в Атлас.
Реакция журналистов на подобное заявление оказалась вполне ожидаемой. На секунду наступила полная тишина, которая тут же потонула в целом граде вопросов.
— Но ведь Жак Шни-...
— Это совсем не Вайсс Шни, — покачала она головой, усилием воли заставив себя перестать дрожать. — Мы сами определяем свою судьбу. Я решила учиться здесь и думаю, мой отец просто что-то неправильно понял.