— Я не могу вторгаться в личную жизнь людей без их согласия, — добавил он, и крыть мне было не чем.
Откровенно говоря, я и сама с трудом представляла, как бы это выглядело со стороны, притащи я с собой адвоката. К шести вечера я приехала с Ильей в квартиру, где прожила шесть лет своей жизни, обустраивая быт и уют, куда принесла своего сына после выписки из роддома, где считала себя по-настоящему счастливой. Я и сейчас не отказывалась от своего прошлого. Не считая последних недель, Влад был заботливым мужем и прекрасным отцом. В том, что теперь его кидало из стороны в сторону, виноваты были оба. Конечно, я в больше степени, но…
— Варя, Илюша, заходите, — Светлана радушно распахнула перед нами дверь, пропуская внутрь.
Мрачный как туча Виктор Степанович стоял рядом с женой, но все-таки снизошел до приветственного кивка. Следов присутствия Влада в квартире я не обнаружила и с облегчением выдохнула.
— Владик задержится, — пояснила свекровь и полностью переключилась на внука.
В течение получаса я молча сидела на диване в гостиной, пока бабушка с дедушкой развлекали Илью. Меня Грудинины полностью игнорировали, но это даже к лучшему. Общаться я пришла не с ними, а с мужем и не при Илюше. Несмотря на то, что я находилась в знакомой обстановке, которую обустраивала своими руками, некогда родные стены давили, а воздух казался тяжелым и спертым. От взглядов свекров, изредка бросаемых в мою сторону, становилось тошно на душе. Отчаянно хотелось выйти на свежий воздух и вдохнуть полной грудью городской смог.
Спустя примерно час мне позвонил Влад — впервые с того момента, как я вышла из его палаты, сопровождаемая проклятьями и угрозами в свой адрес. Его голос звучал неожиданно спокойно и уверенно. Почти так же, как раньше, и у меня невольно защемило в груди, накатили воспоминания о лучших днях нашей семейной жизни, а их было немало и многие оставили неизгладимый светлый след на сердце. Влад начал с извинений за пятничный эпизод и закончил предложением обсудить наши взаимоотношения в моей любимой кофейне в соседнем дворе.
— Будет лучше, если мы поговорим наедине. Моих предков ты знаешь, они будут греть уши и вмешиваться, даже если мы закроемся в комнате. Я освобожусь минут через десять и приеду сразу туда. Ориентировочно минут через сорок. Если ты, конечно, не против.
— Не против, — потрясённая рассудительным и вежливым тоном мужа, я не стала возражать, решив, что наконец-то вернулся хорошо знакомый мне прагматичный и уравновешенный Влад, с которым можно вести продуктивный диалог, не опасаясь очередной истерики с его стороны.
В кофейню я пришла чуть раньше, заказала латте и принялась ждать, проигрывая в голове различные вариации разговора и нервно посматривая на часы.
Влад опаздывал… На пять минут, десять… Через пятнадцать позвонил и сказал, что застрял в пробке. Через тридцать — прислал сообщение, что затор еще не рассосался. Через сорок я позвонила ему сама, и получила тот же самый ответ.
— Влад, давай перенесем на завтра? Уже поздно…
— Я не видел сына больше недели, Варь, — возразил муж без намека на агрессию или давление.
— Когда мы поговорим, он все равно уже будет спать, а завтра ему рано утром вставать в садик, — настаивала я.
— Зачем ты обманываешь? Илья с пятницы не ходит в садик.
— Откуда ты знаешь? — у меня оборвалось сердце, а по спине побежал холодок.
— Позвонил воспитателю, — немного помолчав, придумал отмазку Влад, но я уже знала, что он врет. Неумело и тупо врет.
Боже, какая же я непроходимая дура. Меня просто развели, словно доверчивую клушу, чтобы выманить из квартиры. Вскочив из-за столика, я выбежала из кофейни. Меня трясло и колошматило, в голову лезли самые жуткие мысли, одна страшнее другой.
Что, если пока я просиживала задницу в кафе, Илью успели вывезти и спрятать?
Это ведь возможно? Грудинины способны на такое?
Почему нет? От них можно ожидать любой подлости. Они бы не побоялись увезти Илью к себе, чтобы не позволить мне его забрать до решения суда, а потом выставить так, словно я сама сбросила на них своего сына.
Что если я по своей дурости никогда его больше не увижу?
Меня охватил такой ужас, что я едва могла дышать. Внутренности скрутила паника, блузка взмокла от пота. Я проклинала себя и воспользовавшихся моей доверчивостью Грудининых. Страх застилал глаза и подгонял. Я долетела до подъезда за считаные секунды, показавшиеся мне вечностью. Как же мучительно долго поднимался лифт…А потом еще и ключи выпали из дрожащих пальцев. После третьей попытки мне все-таки удалось отпереть дверь. Тяжело дыша, ввалилась в квартиру, лихорадочно осматриваясь по сторонам. Ботиночки сына стояли на том же месте.