Встречаемся мы уже в нашей спальне, куда я переместил щенка вместе с ковриком для сна, игрушками для чесания зубов, мисками с кормом, водой и ведром с тряпкой.
— Макс, ты спятил? У собаки должно быть свое место и желательно не здесь, — начинает возмущаться Варя.
— Только на одну ночь. У Роди стресс. Ему нельзя сейчас оставаться в одиночестве, — посмеиваясь, отвечаю я, глядя как щенок игриво вертится у ее ног, норовя укусить. — Смотри, как он тебе радуется.
— А, по-моему, это ты радуешься, как ребенок, — сев на кровать, Варя наклоняется, чтобы почесать неуклюжего толстяка за ушами. — Такой забавный, — шепчет с умилением. — Ну, что, мой сладкий, спать будем ложиться?
— Будем ложиться, но не спать, — отвечаю я, схватив ее сзади за талию и укладывая рядом с собой.
— Я, вообще-то, не к тебе обращалась, — фыркает Варя, не мешая мне избавлять ее от одежды. — Не при ребенке же, — наигранно грозно ворчит она, когда я нависаю сверху, раздвигая коленом стройные ноги.
— Алиса, выключи свет, — командую и жадно вгрызаюсь в податливые нежные губы.
После изнуряющего секс-марафона, мы долго лежим, плотно прильнув друг к другу, пытаясь отдышаться… и слушая жалобные попискивания Родика возле кровати. Под моей ладонью на пышной Варькиной груди быстро-быстро бьется сердце. Меня топит ощущением абсолютного чистого счастья, полного удовлетворения и блаженной эйфории. Эти чувства не были таким цельными и всеобъемлющими, пока мы не съехались. Варя тянула с переездом две недели, но, черт возьми, каждый день промедления стоил этого момента. Она здесь в моем доме, целиком и полностью моя. Ее сын спит в соседней спальне. Мы завели щенка и строим планы на будущее. Годы разлуки остались позади, и у нас наконец-то получилось выстроить мост между двумя такими разными берегами. За его крепость я отвечаю головой и готов дать брачные клятвы хоть сейчас, чтобы больше не терять ни минуты. Слишком долго мы шли друг к другу, и я спешу так много всего сделать… с ней. С нами. Любить всем сердцем ее и Илью, баловать, защищать и делать нас всех счастливыми. Оказывается, это нетрудно, если очень сильно захотеть. А я до одури хочу…
— Я подумываю о том, чтобы купить сестре квартиру. Как подарок на свадьбу. Вика уже в курсе и обеими руками за. Она никогда не хотела жить в доме, это была моя идея. А потом мы выкупим у соседей вторую половину и коттедж будет полностью наш. Как ты на это смотришь?
— Зачем спрашивать, если все уже решил? — со смешком отзывается Варя, лениво поглаживая кончиками пальцев мой пресс. — Но я не против, если Вика согласна. Мне здесь хорошо, несмотря на тяжелые воспоминания, связанные с этим домом. Тут я влюбилась в тебя, тут оставила свое сердце, когда уезжала ночью на такси. Мне тогда казалось, что жизнь кончилась и ничего хорошего впереди не ждет.
— Я зря тебя отпустил, — перехватив ее ладошку прижимаю к своему сердцу. — Прости меня, Варь. Я не осознавал, как много ты для меня значишь. Все было как в тумане, словно…
— Не объясняй, — шепчет она. — Я, правда, понимаю. И давно тебя простила. Да я и не обижалась, Макс. Было больно. Очень больно. Мне словно душу вывернули наизнанку и кислород перекрыли, но я никогда тебя не винила за то, что ты улетел в Париж. Это был твой выбор и на тот момент он был единственно верным. Если бы ты упустил свой шанс дотянуться до звезд, многое могло сложиться иначе, и не факт, что мы остались бы вместе. Теперь я люблю тебя в миллион раз больше, чем в свои восемнадцать и, если ты снова надумаешь куда-нибудь упорхнуть, я вцеплюсь в тебя двумя руками и никуда не отпущу.
— Я знаю способ получше, — ухмыльнувшись, целую ее в макушку.
— Ты офигел, Красавин? — отстранившись, она бросает на меня воинственный взгляд. — Куда опять лыжи намылил?
— Сначала в ЗАГС, потом в роддом, — смеюсь я.
— Кстати о роддоме, — поставив локоть на мою грудь, она подпирает подбородок ладонью и загадочно улыбается. — У меня задержка, Макс.
— Серьезно? — задержав дыхание, спрашиваю я.
Сердце за секунду разгоняется до предынфарктного ритма, в горле пересыхает и взгляд непроизвольно сползает на ее грудь, которой я сегодня уделил особое внимание и не только губами, и языком. Варькины сиськи — моя особая слабость, да что там, я и мой член готовы им поклоняться.
— Какие тут могут быть шутки, — она шумно выдыхает, поглядывая на меня с осуждением. Я еще не знаю за что, но заранее чувствую себя виноватым и довольным… дьявольски довольным. Вот такой диссонанс. — Я вообще-то ничего такого не планировала, но кто-то упорно забывал про презервативы, — возмущается Варька, пока я завороженно пялюсь на набухшие сочные холмики. Значит, не показалось.