Так странно, что именно Маша и Марк стали источником. Шесть лет назад их подростковый роман послужил причиной внутрисемейного скандала. Причины знали далеко не все, но я был в курсе.
Машка была так откровенно и до одури влюблена, а Марк до чертиков бесшабашен и самонадеян, что удивительно, как родители не застукали их раньше.
Коротко поясню суть проблемы. У родителей имелся небольшой свод правил для всех без исключения детей. Главным пунктом был запрет на отношения между некровными братьями и сестрами, который Марк и Машка нарушили. Когда правда всплыла, отец очень бурно и категорично отреагировал. Марк вспылил, ушел из дома, уехал учиться в Москву, откуда через год укатил в Голливуд. Ни писем, ни звонков. Он оборвал связи с семьей, и как нам казалось, вполне себе счастливо жил, воплощая все свои мечты и амбиции в далекой Америке.
Но, когда я снова увидел его, стало отчетливо понятно — годы в изоляции от дома не прошли для него даром. Кто-то из великих сказал, что каждый человек носит в себе ад и небо[6]. Наверное, так и есть. У меня сложилось стойкое впечатление, что ада в жизни Марка было гораздо больше, чем у любого из нас.
В самые трудные моменты у нас были мы, готовые стоять друг за друга горой, а у него? Вчера он простился не только с отцом, но и с той частью жизни, которую пропустил, и уже никогда не сможет вернуть.
Варин взгляд темнеет до глубокой синевы, на дне которой плещется боль вперемешку с недоверием. Она изменилась, стала старше, сменила цвет волос с легкомысленного розового на темно-русый, но то, что я вижу, мне совершенно не нравится.
Какие-то вечеринки, ночь в обезьяннике, размазанная под глазами тушь, спутанные волосы, чужая толстовка и потерянная где-то одежда. Не хочу представлять, для кого и при каких обстоятельствах она раздевалась. Слишком живы воспоминания о том спектакле, что Варька закатила мне на утро после нашего знакомства, закончившегося в кустах сирени на обочине дороги. Видимо, шкала ее ценностей за этот год осталась прежней.
Но мне ли рассуждать о морали?
Ей девятнадцать, черт возьми. Всего девятнадцать. Впереди целая жизнь, чтобы набить шишки и повзрослеть.
— Ты предлагаешь… — неуверенно начинает Варвара и запинается, не осмелившись закончить мысль.
— Я предлагаю тебе пойти домой, привести себя в порядок, переодеться, собрать немного вещей и поехать ко мне, — сухо озвучиваю примерный план на ближайшие полчаса.
— На неделю? — уточняет она, глядя на меня с нечитаемым выражением.
— Да, — подтверждаю я.
— А мой парень тебя не смущает?
— Не уверен, что он существует, — говорю в лоб.
Я глубоко сомневаюсь в правдивости ее слов о каком-то там Владе. Возможно, Варя все придумала, желая посильнее меня уязвить, но промахнулась, и в итоге загнала себя в угол.
— У меня мало времени, Варь. Решай быстрее, — нетерпеливо подгоняю я.
— Макс, как ты себе это представляешь? Я учусь с девяти до четырех, с шести до десяти работаю в магазине, потом прихожу домой и отрубаюсь без задних ног. Выходной день у меня всего один — суббота, а в воскресенье я выхожу на полный день.
Неосознанно она подтверждает то, о чем я и так догадался. Нет никакого парня. Откуда ему взяться с таким графиком?
— Сегодня, кстати, я должна выйти к десяти часам, потому что отпросилась вчера.
— А как же регулярная личная жизнь? Для нее есть место в плотном расписании, или она существует исключительно в твоем воображении?
— Ладно, ты меня подловил, — вспыхивает Варька, бросив на меня воинственный взгляд. — У меня нет времени на развлечения, но это не значит, что я сделаю исключение для тебя.
— Ты сама предложила мне помощь, — напоминаю я. — И пары минут не прошло. Я не заставляю тебя прогуливать лекции. Учись себе на здоровье. С остальным мы можем решить без материальных убытков. Сколько тебе платят в цветочном салоне?
— Ты серьезно? Хочешь мне заплатить за неделю секса? Ты охренел, Красавин? — она недоверчиво распахивает глаза, голос дрожит от возмущения.
Черт, наверное, я слишком резко высказался, но прямолинейность всегда была одной из моих отличительных черт. Этому я научился у отца, а он не любил долго петлять вокруг да около.
— Не утрируй, Варь. Я хочу освободить несколько часов для нас, — пытаюсь смягчить горькую пилюлю, но она уже не на шутку завелась, вцепившись в мою неосторожную фразу бульдожьей хваткой.
— А что потом? Через неделю? Снова поиски подработки? Думаешь, это так легко? Тебе не приходит в голову, что я дорожу своим местом? Что мне нравится коллектив и условия? Почему я должна бросать всё и бежать за тобой, как преданная собачонка? — обрушив на меня талмуд вопросов, Варя переводит дыхание, суетливо приглаживая пальцами растрепанные волосы.
6