Считаю, всего за пару недель это неплохой результат. За полгода терапии подобного прогресса не наблюдалось. Наоборот, Кира все глубже и глубже уходила в себя, и все мои попытки вытащить ее из депрессии проваливались с треском.
— Я рада, что вернулась домой. Здесь легче дышится и все такое родное. Никогда не думала, что буду тосковать по родине, — заправив за ухо длинную светлую прядь, она завороженно созерцает великолепную панораму, открывающуюся на набережную Москвы-реки.
Прикурив сигарету, я тоже залипаю, прислушиваясь к монотонному городскому гулу. С нашего балкона открывается потрясающий вид, на который можно любоваться вечно и никогда не надоест. Я говорю это не только как фотограф, но и как человек, безумно полюбивший этот город с его непрерывным бешеным ритмом.
Зеркальная гладь реки отражает золотистые отблески вечернего солнца, создавая иллюзию бескрайнего мерцающего полотна. Вдали просматриваются стройные силуэты исторических зданий, погруженные в мягкий свет уличных фонарей, и величественные купола храмов, отливающие золотом на фоне темного неба. Отсюда можно увидеть знаменитые небоскребы Москва-сити с зеркальными фасадами и Кремль с красными стенами и башнями, подсвеченными прожекторами.
Иногда мне кажется, что Москва — не просто город, а живой организм, дышащий и пульсирующий, полный звуков, энергии и движения. Но как же легко здесь затеряться, и как глубоко можно ощутить свою пустоту.
— Сегодня у нас ты молчун? — беззлобно поддевает меня Кира.
— Сегодня я слушатель. Ты интересно рассказываешь. Продолжай.
— Врешь и не краснеешь, Красавин, — смеется она.
Почти так же, как раньше. Мне бы порадоваться за жену, но я лишь отстранённо фиксирую происходящие с ней изменения, словно ставлю галочки в ежедневнике и жду, когда не останется ни одной пустой ячейки.
— Знаешь, иногда ты бываешь жутко невыносим, — забрав из моих пальцев кружку с кофе, Кира делает глоток и забавно куксится. — Фу, как ты его пьешь? Еще и холодный.
— К тебе возвращается вкус. Это хороший знак, — замечаю я, пересекаясь с женой взглядом. Она едва заметно хмурится, и первая разрывает зрительный контакт. — Я отнесу на кухню, — кивнув на кружку, Кира разворачивается к балконной двери. — Ты идешь?
— Позже. Постою еще.
— Выглядишь уставшим, — замечает она. — Накинь, простынешь, ночи уже холодные, — Кира заботливо накрывает меня своим пледом и тянет на себя ручку двери. — Я жду тебя в кровати.
— Не жди, я не быстро.
Она застывает в проеме, оглянувшись через плечо. В глазах напряжение и тревога, а еще… облегчение. Разительные перемены в ее состоянии не сильно коснулись горизонтальной сферы. Безвкусный механический секс два раза в неделю, потому что вроде как надо, но не сильно хочется — это пока все, на что мы способны. Кира под предлогом вернувшегося художественного вдохновения все чаще остается ночевать в своей спальне, где устроила небольшой творческий беспорядок. И меня такое положение вещей более чем устраивает.
— Может, тогда я пойду к себе? — тщательно скрывая прозвучавшую в голосе надежду, тихо спрашивает Кира и сразу переходит к оправданиям: —Поработаю еще немного. Папин друг остался очень доволен портретом, и заказы посыпались, как из рога изобилия.
— Здорово, Кир, — буднично отзываюсь я. Замешкавшись, она не спешит скрыться в гостиной, продолжая буравить меня нерешительным взглядом.
— Что-то еще хочешь сказать? — помогаю ей справится с сомнениями, написанными на растерянной мордашке. Кира поджимает губы и шагнув на балкон, прикрывает дверь за своей спиной.
— Да, — немного волнуясь, кивает она. — Мне поступило предложение от одного крупного бизнесмена из Женевы. Руслан не швейцарец, он русский эмигрант…
— Надеюсь, предложение не руки и сердца? — неуклюже шучу я.
Кира тихо хихикает, прикрыв губы ладошкой, а во взгляде появляются живые смешливые огоньки.
— Нет, он всего лишь хочет, чтобы я написала его дочерей. Девочки, близнецы, представляешь. Как вы с Викой, только одинаковые.
— Однояйцевые, — поправляю я.
— Боже, какое ужасный термин, — Кира выразительно закатывает глаза. — Девочкам скоро исполнится по три года, и Руслан хочет запечатлеть этот момент… по-особенному, — лицо жены внезапно мрачнеет. — В общем, там все не просто. Отказаться жутко неловко. Полгода назад у близняшек умерла мама. Я ее знала, когда они с Русланом жили в России. Писала их свадебный портрет. Очень красивая и гармоничная пара… была. Влюбленные, счастливые, с горящими глазами. Как художник я подмечаю такие вещи. Это было не наиграно. По-настоящему. И вдруг такая трагедия…