Подавленно вдохнув, Кира выхватывает у меня сигарету и глубоко затягивается. Я никак не комментирую услышанное, жду, когда она закончит мысль, но чувствую, что ее глубоко задела печальная история этой семьи.
— Я могу работать и по фотографии. Писать с натуры сложнее и дольше, но Руслан настаивает, чтобы я прилетела к ним в Женеву. Он уверен, что даже самый лучший снимок не передаст живую мимику, эмоции, настроение… Ты бы с ним поспорил. Да?
— Нет, отчасти он прав. Фотографии тоже бывают живыми, но для портрета они не годятся. Кир, если чувствуешь, что будет морально тяжело, отказывайся, — советую я. — Тебе сейчас нужны положительные впечатления, а не…
— За меня не переживай, — уверенно перебивает Кира. — Я уже настроилась и почти согласилась, но сначала хотела с тобой обсудить.
— Мне это не нравится, Кир, — говорю напрямик. — Ты не готова к самостоятельным путешествиям. И у тебя терапия. Не забывай.
— Не забываю. Онлайн-сеансы в помощь.
— Ты уверена, что потянешь? — скептически уточняю я.
Она энергично кивает, подходя ближе, и, поднырнув руками мне под мышки, обнимает. Несколько мгновений мы молчим, застыв, как чужаки, вынужденно прилипшие друг к другу. Кира размеренно и спокойно дышит, но я чувствую исходящее от нее напряжение. Что-то сломалось между нами. То, что и так было слишком хрупким и не успело окрепнуть.
— Может, короткая разлука пойдет нам на пользу? — Кира потирается щекой о мою рубашку. — Мы отдаляемся, Макс. Ты отдаляешься.
— Ты тоже не спешишь делать шаги навстречу.
— Знаю, — протяжно вздохнув, соглашается она. — Я очень надеюсь, что эта поездка поможет мне разобраться в себе. Как думаешь?
— Я не знаю, — пожимаю плечами, скользнув ладонью по ее волосам. Не говорю этого вслух, но мне кажется, что она просто ищет новый способ спрятаться от имеющихся проблем. — Если почувствуешь, что не справляешься, сразу бери билет и возвращайся.
— Так и сделаю, — мягко обещает Кира и, подняв голову, смазано целует меня в подбородок. — Я буду скучать, Максим, — ее взгляд с щепоткой грусти медленно проходится по моему лицу. — И доставать звонками. Попробуй хоть раз не ответить! Решу, что ты завел себе бабу на стороне.
— Ты, вообще-то, мне разрешила, — с усмешкой припоминаю недавний разговор.
— Эй. Я пошутила, — легко хлопнув меня по груди, она высвобождается из моих объятий и игриво грозит пальцем. — Только попробуй, Красавин. Отец тебя кастрирует.
— Это угроза? — насмешливо вскидываю бровь.
— Нет, это факт, — смеется в ответ Кира.
И это отнюдь не легкомысленный обмен шутливыми фразами. Как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Тесть у меня мужик серьезный, суровый и не обделенный властью, но ко мне всегда относился лояльно, даже учитывая последнюю ситуацию.
Ни он, ни его жена не обвинили меня в лицо, но наши отношения после событий в Израиле заметно охладели. Пока Кира держится за меня, они не посмеют хоть слово сказать ей поперек. Однако я отлично понимаю, что их хорошее расположение ко мне может в одночасье рухнуть. Но на этот случай у нас с Кирой заключен брачный контракт, составленный Машкиным мужем. А ему в этой сфере нет равных.
— Доброй ночи, Макс, — клюнув меня в щеку, Кира ретируется с балкона, оставив меня наедине с невеселыми мыслями.
На душе тошно и тоскливо, но по ночам это привычное для меня состояние. Днем я максимально собран и полон сил и энергии. Вечерами извожу себя тренировками. Если, добравшись до кровати, сразу не вырубаюсь от усталости, то до утра пялюсь в темноту, думая не о жене, которая спит рядом или в соседней комнате, а о той, что с момента возвращения в Москву захватила все мои мысли. Но, откровенно говоря, она оттуда никуда и не исчезала. В моем сердце для нее всегда был припрятан особенный уголок, в который за без малого десять лет никто так и не смог пробиться. Моя строптивая Мальвина оказалась жуткой собственницей, но при этом без раздумий отдала свое сердце другому.
Без раздумий ли? Я был для нее горьким уроком и болезненным опытом, многое в ней изменившим. Повзрослевшая Варя не бросилась бы в новые отношения, как в омут с головой, а наверняка сто раз взвесила все за и против, чтобы принять судьбоносное решение. И в этом, несмотря на все различия, мы с ней поразительно похожи.
Может, я ошибаюсь, и во мне говорит конченый эгоист, уверивший себя, что Варя вышла замуж не по огромной любви, а из рассудочных побуждений.
Может, этот самый ублюдочный эгоист целенаправленно ищет брешь в идеальной картинке ее семьи?