Глава 15
Утром меня будит назойливая трель телефона. Открыв один глаз, замечаю спящего рядом мужа, не реагирующего на разрывающийся гаджет. Я не слышала, как он пришел, и понятия не имею во сколько. Судя по тому, что его одежда аккуратно сложена на стуле, Марату не удалось его споить, что само по себе удивительно.
Обычно их посиделки заканчиваются немного иначе и утром мне приходится лечить мужа от похмелья… или ему меня, но последнее случается гораздо реже.
Влад, как и я, позволяет себе встречи с друзьями по пятницам, которые могут затянуться до поздней ночи. Точнее через пятницу. Если один из нас гуляет, второй сидит с ребенком. Это что-то вроде семейной традиции, появившейся примерно через два года после рождения сына. Разумеется, не спроста.
Марат — единственный близкий друг Влада, и по понятным причинам вместе мы собираемся крайне редко, даже если есть с кем оставить сына. Мне очень и очень не просто общаться с женой Марика, зная из первоисточника по каким дням он таскается на съёмную квартиру Маринки, которую сам же и оплачивает.
Улыбаться, вести непринужденные беседы, слушать грандиозные планы на будущее, включающее планирование беременности — это для меня верх двуличия и лицемерия. Я так не могу, не хочу и не умею. Поэтому нам с Владом пришлось прийти к консенсусу и разделить пятничный досуг ради всеобщего спокойствия.
На прошлой неделе я проигнорировала девичник с Маринкой, а на этой муж из солидарности бортанул Марата, но в субботний вечер все-таки наверстал. Теперь дрыхнет как убитый, развалившись на всю кровать, оттеснив меня на самый край.
Никаких претензий. И в мыслях нет. Я даже рада, что он развеялся и отдохнул. Вчера у нас продуктивного диалога точно бы не вышло. Только разосрались бы вдрызг.
Соскользнув с кровати, беру с тумбочки телефон, вырубаю звук и взглянув на экран, с трудом сдерживаю удивленный возглас. Двенадцать пропущенных от Вики и в три раза больше сообщений в мессенджерах.
У Рыжули явно что-то случилось, иначе она не стала бы названивать мне в такую рань. Последний наш диалог состоялся около двух недель назад, когда она как бешеная фурия ворвалась в студию Макса и набросилась на меня с обвинениями и упреками, после чего так же внезапно сбежала. Больше мы не общались. Зная ее импульсивную натуру, я не держу на Вику зла, но осадочек остался.
На цыпочках выхожу из спальни. Осторожно прикрыв за собой дверь, шлепаю на кухню и перезваниваю Красавиной. Она отвечает сразу и первые несколько секунд пьяно рыдает в трубку, бросая бессвязные фразы. Похоже, субботняя ночь у нее прошла с размахом… и грандиозными последствиями.
— У меня тут такое…Такое… Ужас … — захлебываясь слезами воет Виктория. Язык заплетается, речь спутанная, но, судя по надрывным интонациям, это не пьяная истерика. Она явно в отчаянье.
— Вик, успокойся, и объясни нормально, — плюхнувшись на стул, я рассеяно провожу рукой по спутанным после сна волосам. — Что у тебя случилось?
— Конец света у меня …Рудольф меня чуть не убил… — она снова срывается в плачь, а у меня мороз по коже от ее стенаний. — Я умираю… Мне так плохо… Спасай, Варь…
— Рудольф? Что он сделал? Ударил? — ошарашено спрашиваю я, с трудом представляя, что безобидный интеллигент Островский мог поднять на нее руку.
— Не меня… — шмыгая носом, гнусавит Вика. — Он такой хороший, а я дрянь… Приезжай или, клянусь, я с собой что-нибудь сделаю.
— Так, отставить панику. Конец света отменяется. Поняла? — решительным тоном говорю я. — Прими холодный душ, выпей кофе и жди меня. Я через час буду.
— Спасибо, ты настоящий друг, — всхлипнув, Вика сбрасывает вызов, а я со всех ног несусь в ванную.
Рыжая беда опять куда-то влипла и на этот раз, видимо, все серьезно. Блин, не живется ей спокойно. Тридцать четыре года, а ума на восемнадцать и взрослеть не собирается. Сколько раз уже встревала в неприятности и ничему жизнь не учит. Мужики, клубы тусовки, гастроли, где все тоже и еще в большем количестве. И приструнить некому. Мать в другом городе, Макс за восемь лет появлялся набегами, другие родственники заняты своими семьями и понятия не имеют, что она вытворяет. Вика же виду не подаст, всегда на позитиве и с улыбкой до ушей, а что скрывается за этим фасадом знает только она.
От волнения трясутся руки, сердце тревожно бахает груди. Вика не чужой мне человек. За пролетевшие годы она стала мне гораздо ближе, чем Грызлова. Несмотря на внешний пафос и яркую внешность, не держит она камня за пазухой, ни подлости, ни женской зависти в ней нет. Эмоционирует часто и переигрывает — это да. Так она же актриса. Ей положено.