— Я жалею, что отпустил тебя тогда, — склонив голову, сталкиваю нас лбами. Варя замирает, шумно втягивая воздух, ресницы дрожат, а в глазах столько потаенной горечи и сожаления, что хочется взвыть от бессилия. — Не через год, а раньше, но мне казалось, что впереди целая жизнь, Варь. Я думал мы забудем друг друга так же легко, как расстались.
— Для кого — легко? — взгляд цепкий и холодный, безжалостно вскрывающий старые раны. — Я умирала, Красавин, — еще один меткий удар прямо в сердце. — Мне понадобились годы, чтобы по-настоящему тебя отпустить.
— А я не смог, Варь. Я не смог. Представляешь, какой дурак?
— Ты не дурак, — обхватив мои запястья руками, она мягко отстраняет их в сторону, делая шаг назад. — Просто ты не любил меня никогда.
— Не правда, — возражаю я.
Она снова отшатывается, жестом останавливая меня от попыток приблизиться. Холодная, сдержанная и до боли за ребрами чужая. Дьявольский рок. Я снова одержимо втрескался в чужую жену, просрав все шансы сделать ее своей. И она будет говорить мне, что я не дурак?
— Правда. И я не виню тебя в этом, — ровным тоном произносит Варя. — Но то, что ты сейчас говоришь — предательство по отношению к Кире. Уважай свой выбор, Красавин. Не заставляй меня думать о тебе хуже, чем ты есть.
— Варь, у нас с Кирой все очень непросто, — вместо того чтобы признать ее правоту, зачем-то говорю я.
— Не хочу ничего знать, — протестует Мальвина. — Трудные периоды бывают у всех. Все наладится, Максим. Прости, но мне, правда, уже пора.
Кивнув на прощанье, Варя обходит меня, и быстрой походкой удаляется, исчезая за поворотом больничного коридора. Сжав пальцы в кулаки, я жадно втягиваю ускользающий аромат ее туалетной воды, вспоминая те дни, когда мог вдоволь им надышаться, но тратил свое время на что-то бессмысленное и пустое.
Цветочные нотки стали утонченнее и нежнее. Сам аромат не сильно изменился, хотя теперь она пользуется более дорогим парфюмом. Но мне нравился и тот. Правда, оценил я его не сразу… Словно невидимые шоры на глазах мешали увидеть очевидное. Рассмотреть настоящее. Принять неизбежное. Любить ее всем сердцем…
Чувствуя себя конченным придурком, я иду к выходу из больницы, не выждав и минуты. Оправдываю себя тем, что Варин муж не знает меня в лицо. Оказавшись на крыльце, сразу нахожу взглядом супругов Грудининых, отмечая про себя, что в данный момент они не выглядят влюбленными и счастливыми, как она расписала. Похоже, мне предстоит стать свидетелем семейной ссоры.
Спустившись по ступеням, отхожу в место для курения и сую в губы сигарету. Щелкнув зажигалкой, глубоко затягиваюсь, не сводя глаз со спорящей парочки. Оба взвинченные и напряженные. Из-за шума машин мне не удается разобрать ни слова, но это и не нужно. Застывшие позы и агрессивная жестикуляция говорят сами за себя.
Варя стоит спиной ко мне с уверенной осанкой и воинственно поднятой головой. Гребаный дантист нависает над моей миниатюрной Мальвиной, пытаясь что-то ей втолковать. Наверняка отчитывает за то, что свой выходной день она потратила не на его величество, а на вляпавшуюся в неприятности подружку.
Рассматривая его как соперника, не могу отрицать, что не уступает мне ни ростом, ни внешностью, а в плане здоровья я вообще молчу. Моя единственная почка в диком возмущении. Как бы не отказала со злости.
Продолжаю изучать конкурента, все больше падая духом. Жгучий брюнет в брендовых шмотках. Холеный, подтянутый, напыщенный и до оскомины на зубах уверенный в себе. Еще и профессор медицинских наук, если Вика не соврала. В общем, придраться не к чему. Женщин привлекает подобный типаж, за таких, как этот Влад стремятся зацепиться и поскорее выскочить замуж.
Как ни прискорбно, но Варьку сложно обвинить в дурном вкусе. Можно поиронизировать на тему: а кто ей его привил, но почему-то не хочется. Если бы не мое тугоумие, она остановилась бы на мне, и не было бы в ее жизни никакого Влада.
Нет, блядь, не так…
Я снова с размаха врезаюсь в стену собственных заблуждений. Обрушившаяся реальность жжет глаза.
Варьки тоже могло бы не быть…
Там, где меня носило, смерть следовала за мной по пятам. Я выбрался, а кому-то не повезло.
Нельзя ей было со мной. Нельзя.
А сейчас?
Сейчас у нее муж и сын, а у меня Кира, умотавшая в Женеву залечивать раны чужой болью.
Семейная склока тем временем не утихает. Если бы Мальвина выглядела зажатой и беззаботной, я бы плюнул на все и вмешался, но Варя не производит впечатление слабого звена в их импульсивном диалоге. Напротив, проигравшим в семейном споре выглядит муж. Пнув на эмоциях свой глянцево-черный Мерс, он дергает дверцу и садится за руль. Варя тоже скрывается в салоне своего красного Соляриса. Она выезжает с парковки первой. Тачка ее мужа стартует примерно через минуту. Видимо, разбушевавшемуся дантисту понадобилось больше времени, чтобы успокоиться, чем его жене.