— Да я и не мучаюсь. Привык и смирился, — отвечаю без тени улыбки. Для торопящейся домой жены и матери Мальвина слишком много времени тратит на пустую трепологию. — Что ты хотела обсудить, Варь?
Вопрос повисает в воздухе, она нервно прикусывает губу и отводит в сторону взгляд. Затянувшееся молчание прервал звонок домофона.
— Ты кого-то ждешь? — настороженно спрашивает Варя, резво соскакивая со стула и вытягиваясь как струна.
— Не паникуй. Это доставщик, — усмехнувшись, киваю на стул. — Садись, трусишка.
— Почему сразу трусишка? Мало ли твоя жена приехала. Мне проблемы не нужны.
— Киры нет в стране. Сейчас вернусь, никуда не уходи.
— Ну через окно я точно не сигану, — иронизирует Варя.
Хотелось бы верить, думаю про себя. Только от нее всего можно ожидать. Никто от меня столько не бегал. В этом плане она переплюнула всех.
Забрав у курьера бумажные пакеты с едой, возвращаюсь обратно. Варя стоит у окна спиной ко мне. Поза — застывшая и напряженная, взгляд устремлен в сад. Я не знаю, что за черти пляшут у нее в голове, но мои мысли стремительно опускаются ниже пояса. Перед глазами мельтешат флешбеки из студии, где у нас обоих снесло крышу. Жаль, что не до конца.
— Я хочу обсудить условия расторжения контракта, — произносит твердым уверенным тоном.
Оставив заказ на столе, я бесшумно приближаюсь к ней и останавливаюсь на предельно близком расстоянии. Чувствую, как она вздрагивает всем телом, вижу, как пружинят волоски на основании шеи, слышу срывающийся свист учащенного дыхания. Молчу, жадно вдыхая будоражащий аромат ее духов. Она пахнет как лесная ведьма — одурманивающе и терпко. Больше не фея, нет. И я хочу эту ведьму еще сильнее. Так что сносит все предохранительные клеммы и отказывают тормоза.
— Макс, ты слышал, что я сказала? — с ее губ срывается приглушенный шепот, наполненный густым пьянящим желанием.
— Да, — выдыхаю в ее висок, ловя губами барабанящий пульс и микробусинки выступившей испарины.
— И?
— Я сдеру с тебя такую неустойку, Варь.
Опускаю ладони на ее бедра, веду вверх по талии, кончиками пальцев пересчитывая ребра. Останавливаюсь под самой грудью верхним ребром ладони ощущая вздымающую теплую плоть, чувствуя надрывный стук сердца.
— Н-н-неустойку? — спрашивает срывающимся голосом, даже не думая меня тормозить.
— Ага, в сто раз больше, чем прописано в контракте, — обещаю я, соскальзывая ладонями в исходную позицию.
— Но это же… это же незаконно, — слабо возмущается Варя, инстинктивно прогибаясь навстречу моим рукам.
— Похуй, котенок, — грубо бросаю я, собирая пальцами ткань ее платья.
— Отойди, Красавин, — тихая просьба слетает с женских губ, отчаянный взгляд впивается в отражение моего лица в панорамном окне.
— Нет.
Резким движением задираю подол до талии, обнажая бедра и впиваюсь пальцами в упругие ягодицы, толкаю на себя, впечатывая в раздувшуюся ширинку. Ее трясет, ногти беспомощно царапают гладкое стекло. Охереть, она реагирует горячее, чем в самых грязных моих фантазиях. Склонив голову, я прикусываю нежную кожу выгнутой шейки, трогая языком голубоватую пульсирующую венку.
Оторвав Варьку от пола, рывком разворачиваю к себе, и, пока не опомнилась, жадно вгрызаюсь в губы, сразу пуская в ход язык. Она не отвечает, сдавленно мычит, пытаясь сжать зубы и цапнуть незваного гостя, но ее воля к сопротивлению трещит по швам и чувствую тот момент, когда Варька полностью сдается. В голове что-то взрывается, наполняя меня ликованием и сносящим с ног вожделением, член до боли врезается в молнию брюк, заставляя действовать быстрее и жестче.
Я глухо рычу, усиливая напор, и, удерживая сочную задницу в своих ладонях, в прямом и переносном смысле подсаживаю ее на себя. Она обхватывает меня длинными ногами, цепляясь пальцами за ткань рубашки на плечах.
— Я не хочу, — откинув голову назад, неубедительно умоляет она. Ее губы припухли и блестят от нашей слюны.
— Хочешь, — хриплю я, толкаясь каменной эрекцией в раскрытую промежность.
Несколько быстрых шагов в сторону стола, и она уже сидит на гладкой столешнице, и я нетерпеливо стаскиваю с нее трусики. Они не розовые и без глумливой морды кошака. Досадно, но не смертельно. Где-то в моей спальне все еще хранится упаковка с правильными трусами. Нераспечатанный подарок все-таки дождался своего часа. Осталось самое непростое — вручить и не схлопотать по физиономии.