Через секунду, черное кружево летит мне за спину.
— Я скучал по твоей киске, Варь. Она мне снилась каждую ночь, — криво усмехнувшись, грубо развожу дрожащие колени и устраиваюсь между ее ног. Расстёгиваю ремень, дергая вниз молнию ширинки.
Взмахнув рукой, Варька влепляет мне хлесткую пощечину, но даже это не проясняет мой поплывший мозг. Она заторможено моргает, глаза предательские блестят, в расширенных зрачках плавится концентрированная жажда.
— Ты слишком спешишь, котенок, — я гортанно смеюсь и снова целую ее, тараня языком теплый рот.
Сдавленный стон в мои губы и узкие ладошки обхватывают мое лицо, виновато поглаживая горящую щеку подушечками пальцев. И этот ее капитулирующий проблеск нежности выворачивает меня наизнанку, сжигая к херам собачим последние крупицы сдержанности.
Приспустив брюки, вбиваюсь в нее мощным толчком и замираю, дурея от жаркой тесноты. Низ живота скручивает, по позвоночнику проходит ток. Распахнув глаза, она тонет в собственных ощущениях, не замечая ничего вокруг, включая меня.
Мышцы звенят от напряжения, побуждая двигаться жестко и грубо. Варька тоже хочет именно так, выгибается, трясется от удовольствия, низко выстанывая мое имя на каждом толчке. Возбужденная, податливая, горячая, открытая в своих желаниях и охуенно мокрая.
Мы трахаемся громко и яростно, раскачивая обеденный стол, скрежещущий ножками по кафельному полу. Варька зарывается пальцами в мои волосы, притягивая к себе, сталкивая нас лбами.
— Я тебе этого не прощу, — задушено шепчет она, прижимаясь губами к моим.
Ни хрена подобного. Простит и еще попросит. Выбивая влажные звуки из ее тела, срываюсь на бешеный темп. Перед глазами алый туман, по спине струится пот. Я в диком восторге и почти на грани. Варя кричит, царапая мою спину сквозь рубашку. Двигается в унисон, ничуть не уступая мне в похотливом безумии. Чувствительная, обжигающе страстная девочка, и такая же ненасытная, как и я.
Не снижая напора, бью раскаленным членом в одну и ту же точку, заставляя Варьку метаться в экстазе. Гортанно рычу, ощутив конвульсивное сжатие ее внутренних мышц. Вцепившись друг в друга так, что не отлепить, мы одновременно кончаем, задыхаясь от ослепляющего наслаждения.
По венам струится чистый экстаз, мокрая от пота рубашка липнет к телу, сердце ошалело колотится в груди. Если бы можно было умереть от удовольствия, то я бы, наверное, сейчас не дышал. Потому что это без сомнений лучший секс, что случался в моей жизни. Даже если сравнивать с тем, что был с розоволосой Мальвиной — ярко, жарко, горячо, но я не терял головы, не испытывал зашкаливающие по своей мощи эмоции. Я просто тогда ее не любил так сильно, как сейчас. Или не был готов принять те чувства, что она во мне пробудила. Слишком много всего перекрывало проклюнувшиеся робкие ростки. Неподходящее время, моя одержимость Даниловой, огромные амбиции и открывшиеся перспективы.
Я уезжал из страны без сожалений, не подозревая о том, что пройдут годы, а образ шкодливой цветочницы с солнечной улыбкой никуда не исчезнет, пройдет со мной через череду открытий и потерь и однажды заполнит собой все мои мысли, поглотив глупое сердце целиком. Запоздалое прозрение — неотвратимый бич многих, кто когда-то имел, но не ценил и в конечном итоге потерял.
Отдышавшись, Варя несильно толкает меня в грудь, намекая на то, что моей расслабленной довольной туше пора слезать с распластанного по столу хрупкого тела.
Я целую уголок ее губ и послушно отстраняюсь, подтягивая болтающие в области коленей брюки. Затем помогаю Варьке принять вертикальное положение и слезть со стола.
Один взгляд на припухший рот, и меня пробивает мощный эротический разряд, член снова оживает, натягивая ширинку. Хотеть ее так же естественно, как дышать. Мне нужно больше, намного больше, чтобы на хер не сдохнуть.
Мои ладони задерживаются на ее талии, затем заботливо одергивают подол платья. Мы встречаемся взглядами, бесконечно долго всматриваясь друг другу в глаза. Она не суетится, и не истерит, пытаясь свалить вину за случившееся на меня. Это было бы глупо и по-детски нелепо, потому на самом деле ни один из нас не раскаивается. Это было слишком охренительно хорошо, чтобы жалеть. Это было слишком по-настоящему. И один раз попробовав, мы вряд ли сможем остановиться.
— Это было неизбежно, Варь, — дотронувшись до ее волос, пропускаю шелковые пряди сквозь пальцы.
— Знаю, — запрокинув голову, обреченно отзывается она. — Знала, когда еще только ехала сюда.