— Гермиона, мать твою! – кто-то тормошит её за плечо, но она лишь отмахивается от глупого видения, как от настырной мухи. Тут, в Азкабане, всё равно нет никого, кто бы назвал её по имени, нет никого, кто бы мог зайти сюда, в камеру. Даже надзиратели не прибегают к этому, если только не нужно отогнать особо наглого дементра. Происшествия во время службы никому не нужны.
Интересно, как там Драко? Он ведь не знал ничего об этом, как и не знала и она. А если юы и знал, то явно возненавидел её. Да и признаться честно, она сама и так ненавидит себя всем сердцем.
Слишком тяжело осознавать, что по большей части всё произошедшее было её виной, и только её. Это она выбрала рискнуть, но риск оправдал себя лишь для других, оставив ей в память о себе лишь пустоту, боль и одиночество. Иногда Гермиона даже жалеет, что вновь чувствует эмоции.
И безумно злиться на то, что всё-таки осталась в живых.
— Мерлин тебя подери, Гермиона! – вновь слова, голос, срывающийся на шёпот. И звучная пощечина, заставляющая голову девушку безвольно мотнуться, а её саму очнуться из такого привычного, но неприятного забытья.
— Г-Гарри? – её голос был тихим и сиплым после долгого молчания, карие глаза распахнулись от узнавания, но тут же торопливо сощурились, чтобы рассмотреть друга более детально в этой кромешной темноте. Она смотрела пристально, жадно, будто надеясь запомнить его образ до самых незначительных мелочей.
— Чшш. Успокойся. – он внезапно обнял её, и только после этого действия Гермиона поняла, что, оказывается, плачет. Без всхлипов, без истерик, просто солёная прозрачная влага беззвучно стекает по её щекам, оставляя едва заметные глазу дорожки. Объятья друга были такими тёплыми, что даже пробирающий до костей тюремный холод отпускал, позволяя девушке отогреться. И она вцепилась в Поттера, как в спасательный круг, не желая отпускать, даже если вдруг он окажется всего лишь жестоким ведением. – Хэй, ну чего ты?
— Ты не можешь тут быть. – всё-таки нашла в себе силы говорить она. Ей не было стыдно за слабость, но неловкость всё-таки сквозила в её словах. Но это было не важно, куда важнее было знать – реально ли происходящее или её разум придумал новую пытку для ослабевшей Слизеринки.
— Ну, как видишь я здесь. – она могла поклясться, что он улыбается. Это так похоже на то, что было раньше, на то, что было ещё до её разговора с Дамблдором, и она не может не улыбнуться тоже. Поттер успокаивающе погладил подругу по спине, а затем помог ей подняться с холодного каменного пола. – И я пришёл тебя забрать.
Гермиона пошатнулась, но всё-таки устояла на своих двоих, попыталась оттолкнуть заботливо её придерживающего Гарри, но тот не позволил.
— Я не хочу. – осознанно соврала она. Блэквуд была счастливо уйти отсюда, из такой холодной и ненавистной камеры, но осознание того, что она сама выбрала себе такое наказание, буквально озарила её, вызывая невольную дрожь. Внезапно стало жалко себя, так жалко, и жутко стыдно за эту жалость, что девушка захотела стукнуть себя чем-нибудь тяжелым. – Я ведь знала, что так будет, Гарри. Я ведь отнюдь не глупая, помнишь? Я сама сдалась. Без оружия, без боя – просто вышла к ним, зная, что будет дальше. Правда, я надеялась, что они будут столь злы и милосердны, что убьют меня сразу.
— Прекрати. – он с силой сжал её плечи. Что за бред она несёт?
— Ты не понял, да? Это я, я во всём виновата. Дракл меня подери, я ведь ничего нормально не могу сделать. Ни дружить, ни задание этого безумного старика выполнить, ни свой чёртов собственный план. Даже умереть толком не могу. – она издала горький, сиплый звук, похожий на попытку нервно рассмеяться.
— Ты не…
— Виновата. – перебила она его. – И даже если забыть об этом… Гарри, Гарри, я ведь была беременна. – она прижала руки к совершенно плоскому животу, и лицо её исказила мука. – Только вот узнала об этом слишком поздно. Она умерла из-за меня, моя дочь, понимаешь? Из-за того, что я пошла на смерть, даже не зная об её существовании…
Он с неким шоком посмотрел на бывшую Гриффиндорку, и попросту обнял, не спрашивая ничего и не говоря ни о чём. Такая привычная, эмоциональная, но бесконечно печальная Гермиона, выводила парня из равновесия.
Она вдруг отстранилась, с остервенением вытерла слёзы и с неожиданным вызовом посмотрела на него.
— Ты ведь не отстанешь, да? – он отрицательно мотнул головой, на что она коротко горько усмехнулась. – Не знаю тогда, как ты собираешься меня вытащить отсюда.
— Тебя оправдали. – она замерла на месте, в неверии смотря на него. – Я же должен был сделать что-то в память о Гермионе Грейнджер? – он хмыкнул. – Я ведь и не знал, что ты жива. И уж тем более не думал, что ты в Азкабане.
— И они так просто пошли на это?
— Ну, почему просто? Долго, нудно. Упрямо, можно сказать. Когда всё закончилось, меня ведь в Мунго заперли. Не то, чтобы не мешался, хотя Кингсли – он, кстати, Министром стал – и обкостерил всех крайне инициативных и не в меру амбициозных помощников. И судов никаких было, пока меня не выписали, Кинг постарался. Вот только тебя же без каких-либо разбирательств кинули, он же даже не в курсе был. Вообще первый месяц полная неразбериха была, но он сейчас постепенно разбирает эти завалы. Так что он быстро пошёл на встречу. Но некоторые так упрямо заартачились, видимо, понимали, что им влетит за самосуд и беспредел. Однако против твоих воспоминаний и моих слов, да и воспоминаний тоже, ничего не попишешь. Да и Снейп поручился за тебя. Хотя его самого сначала, как и Малфоев, хотели прижать. Но я не позволил. Да и Джини на суде младшего Малфоя, сказала, что когда ты была не в себе, он защитил её от тебя. Так что они удачно отвертелись, хотя старшему Малфою навряд ли удастся в первое время вообще проникнуть в Министерство. Впрочем, у них изворотливость в крови, прорвутся. – Гарри неожиданно подмигнул. – Так что тебя оправдали, твою волшебную палочку, что нашли в Запретном лесу по чистой случайности, благо, не успели сломать. Тебе даже в качестве извинений тысячу галеонов перевели от лица Министерства. И Орден Мерлина, какой-то там степени. Извини, не запомнил, слишком радовался тому, что всё получилось.
— К чёрту деньги и орден. – буркнула она. В сейфе её биологических родителей их полно, да только кому они нужны? А этот грёбанный орден? Будто он сможет вернуть её дочь. Она еле сдержала нервную дрожь. – Как Снейп?
— Я думал, он мёртв. – честно признался Поттер. – От шока так ему и сказал. А он привычно добавил, что мне вообще думать противопоказано. А потом снизошел до объяснений, что ты его, не спрашивая, с того света вытащила. При этом делал вид, что безумно зол на тебя, но и дураку, такому как я, понятно, что он, хоть немного, но благодарен. Сейчас с ним всё нормально, в Мунго его после твоей первой помощи быстро подлатали. – они вышли из тюрьмы. Странно, что никто не отреагировал. Ещё более странно, что она вовсе не заметила, что они двинулись в путь, из-за постоянной болтовни Гарри. Друг заботливо придерживал её под руку, не давая упасть от слабости или оступиться, и у Гермионы внезапно защемило сердце – оставаться одной после того, как она внезапно почувствовала дружеское тепло и поддержку, откровенно не хотелось. Но она не могла навязываться тому, кого так подвела. Да и вечным напоминанием об войне и Пожирателях быть не хотела. Поэтому стоило уйти. Сразу же, как только представится возможность. – Теперь он директорствует. Хотя и отпирался сначала, как мог. Мол, мне за всё время уже эти спиногрызы надоели.
— Ожидать чего-то другого от профессора было бы глупо. – неловко сказала она, кутаясь в заботливо накинутую на неё мантию, и сжимая в руках только что отданную ей её волшебную палочку. Не важно, что на дворе был уже конец мая, и было вполне тепло – холод никак не хотел её оставлять в покое.
Они как раз подошли краю жуткого острова, где их ждал скукоженный старичок-лодочник со своей лодкой. Гермиона и Гарри молча сели в лодку и в такой же всепоглощающей неуютной тишине поплыли. И стоило им дойти до пункта назначения, как Гермиона, решив рискнуть, не обращая внимания на жуткую слабость, аппартировала прочь оттуда.