Вот только Гермиона была удивлена такой внезапно вспыхнувшей жаждой знаний.
— Слушай, ну тебе ничем не угодишь, – говорил ей Рон, торопливо уплетая за обе щеки жаркое, – ты же всегда хотела, чтобы мы занимались самостоятельно. А теперь тебе опять что‑то не нравится.
— Да нет, мне все нравится, просто это как‑то странно.
— Может, мы повзрослели и осознали всю важность учебы, – вставил Драко.
Гермиона с сомнением посмотрела сначала на одного, потом на другого и произнесла:
— Скорее вы опять что‑то задумали. Вот только не пойму, что именно.
Когда Драко и Рон встретились с Гарри в очередной раз в библиотеке, они рассказали ему, что Гермиона что‑то начинает подозревать.
— Я, конечно, знал, Поттер, что учиться тебя калачом не заманишь, но не думал, что, узнав о твоем решении взяться за ум, люди будут смотреть на тебя как на ненормального.
— Помолчал бы уже, – Гарри устало отмахнулся от начавшего язвить Малфоя, – на себя посмотри. В пятницу, когда Слизнорт оставил меня после занятия, я узнал, что и ты в последнее время не очень‑то увлекаешься учебой. Даже папаша забеспокоился, письмецо прислал.
Драко отшатнулся, его лицо на секунду исказилось гримасой ненависти, но он тут же взял себя в руки.
— И что же было в письме?
— Да я откуда знаю! Он мне только про оценки сказал. А что?
— Ничего, – Драко снова уткнулся в книгу, но стало ясно, что сейчас его заботило совсем не то, что он мог в ней найти.
В секцию заглянула мадам Пинс. Окинув взглядом с полдюжины семикурсников, занимавших два соседних стола, сплошь заваленных книгами по защите от черной магии, она с неодобрением посмотрела на Рона, буквально засыпающего над огромным томом. Гарри усиленно делал вид, что читает, исподлобья наблюдая за Малфоем. Тот застыл, опустив голову и уставившись глазами в одну точку. Дождавшись, когда библиотекарша уйдет, Гарри потянулся через проход и ударил его ногой по голени. Драко вздрогнул. Оглянувшись, он прошипел:
— Ты сдурел, Поттер? Чего тебе?
— Есть что‑то, что я должен знать? – напрямую спросил Гарри.
— Ты о чем?
Видя, что разговор может затянуться, Гарри лег грудью на стол и, повернув голову к Малфою, продолжил:
— Когда я упомянул письмо твоего отца, то увидел, как ты напрягся. Чего ты испугался? Что могло быть в этом письме? – он внимательно разглядывал собеседника, пытаясь рассмотреть малейший знак, который поможет понять, о чем тот думает. Гарри всегда говорили, что он не умеет скрывать эмоции, что любая его мысль тут же находит свое отражение на лице. Теперь он имел возможность убедиться в этом лично. Но покинув свое тело, Драко захватил с собой и присущее ему умение контролировать себя. И теперь зеленые глаза спокойно выдерживали испытующий взгляд, и ни одна мышца не дрогнула.
Наконец Драко отвернулся:
— Ничего. Просто обычное письмо.
Гарри понял, что сегодня ничего узнать не удастся.
Они просидели в библиотеке до тех пор, пока мадам Пинс не выгнала их, сказав, что она тоже человек и ей тоже надо отдыхать. Книги из Запретной секции выносить было нельзя и все уговоры сделать исключение и позволить взять с собой пару томов разбились, как о каменную стену, о непреклонный взгляд книгохранительницы.
В коридоре Рон сочувствующе хлопнул по плечу Гарри и сказал:
— Ты не переживай, у нас обязательно получится.
— Тебе‑то хорошо говорить. Ты сейчас пойдешь в нашу гостиную. Там все свои: Гермиона, и Невилл, и Джини, и Симус с Дином. А я… – он махнул рукой, словно говоря, что тут и так все ясно.
Драко, отставший было от них, ускорил шаг и, подойдя ближе, вмешался:
— Кстати о Грейнждер. Что с ней будем делать?
Рон тут же вскинулся:
— В каком смысле?
— Ну, ведь она и так уже косо на нас поглядывает. Мы с этим рыжим вечно вместе, – Драко кивком указал на Рона.
— Эй, ты что хочешь сказать? – Рон сделал шаг в его сторону, но Гарри остановил его.
— Подожди, он прав. Мы последнее время почти всегда были втроем: ты, Гермиона и я. Если вы будете от нее бегать, она не отстанет, пока все не выяснит. А это нам не нужно.
— И что же делать?
— Надо ее чем‑нибудь отвлечь, – Гарри пристально посмотрел на Рона.