Войдя в спальню первокурсников, Гарри разглядел в полумраке Пэнси, которая сидела на одной из кроватей и ласково гладила по волосам уткнувшегося в подушку светловолосого мальчика. Его плечи вздрагивали, доносились приглушенные рыдания. Девушка, низко склонившись, что‑то шептала ему на ухо. Никто не спал, все растерянно смотрели на старшекурсников, застывших на пороге.
— Мы не знали, что делать, – раздался голос откуда‑то справа. Гарри обернулся и увидел пухлого мальчика в синей с золотыми звездочками пижаме, – он все никак не мог успокоиться. Не стал нас слушать. Мы хотели ему помочь, Доркас принес воды, но он все равно плакал. Тогда Оуэн предложил позвать кого‑нибудь из старших.
— Драко, ну что ты стоишь? Иди сюда, – Паркинсон указала глазами на Гордона. Гарри подошел ближе и сел по другую сторону от мальчика. Что говорить, он не имел ни малейшего представления и положил свою ладонь на худенькое плечико.
— Не плачь, – начал он, чувствуя, что, скорее всего, не сможет найти слов, чтобы успокоить. Его самого никто никогда не утешал, когда он был маленьким – некому было. Гарри пытался сообразить, что же можно сказать, и вдруг вспомнил те моменты, когда он видел или думал, что видел своих родителей, в своих снах, на фотографиях, в Зеркале Еиналеж, на кладбище в ночь возрождения Волдеморта.
— Послушай, она всегда будет рядом с тобой. Стоит тебе прислушаться, и ты услышишь ее голос. Я знаю, тебе сейчас очень тяжело и больно. Может быть, ты даже винишь себя. Не надо. Конечно, маму никто не заменит, но с тобой всегда рядом будут твои друзья, не надо их отталкивать. Пока ты будешь помнить маму, она никуда не уйдет, – несколько бессвязно говорил он.
Продолжая всхлипывать, мальчик перевернулся на спину:
— Она обещала проводить меня в Хогвартс. Но на вокзал меня отвезла тетя, даже отец не захотел прийти. Он не хочет меня больше видеть, я ему не нужен.
— Ну что ты, – возразил Гарри, – не говори глупостей, конечно, нужен. Ему, наверно, было тяжело оказаться среди большого количества людей. Вот увидишь, когда приедешь домой на Рождество, он обрадуется тебе.
— Он мне ни разу даже не написал, – из глаз продолжали катиться слезы, но мальчик успокаивался.
— Напиши ты ему. Хочешь, вот она тебе поможет, – Гарри кивнул на Пэнси, – а теперь ложись спать.
Гордон последний раз шмыгнул носом:
— А вы посидите со мной?
Гарри нерешительно оглянулся, и увидел Крэбба, который, подойдя поближе, присел на корточки перед кроватью:
— Конечно, посидим, А хочешь, я расскажу тебе сказку? – дождавшись утвердительного кивка, он продолжил мягким, убаюкивающим голосом, – когда‑то, давным–давно, в большом старом замке жил маленький мальчик.
И полилась завораживающая история про приключения юного волшебника, путешествовавшего по дремучим лесам, темным подземным пещерам, топким болотам в поисках зачарованного талисмана. На этом пути ему встречались ужасные чудовища, которых он неизменно побеждал, и добрые существа, предлагавшие свою помощь.
Когда мальчик, наконец, успокоился и уснул, Гарри вернулся в гостиную. Вскоре к нему присоединились и Крэбб с Паркинсон. Пэнси задумчиво посмотрела на него:
— Каждый раз, когда я слышу, как ты разговариваешь с Гордоном, мне кажется, что у тебя самого не было родителей. Странно, правда?
Гарри замер. А что, если она догадалась, что перед ней не настоящий Малфой? У того‑то с родителями все в порядке.
— Наверное, они не слишком‑то много внимания уделяли тебе, поэтому ты такой…
— Какой? – не дождавшись продолжения, спросил Гарри.
— Не знаю, но из тебя получился бы замечательный старший брат. И я рада, что мы друзья.
Приподнявшись на цыпочки, она легко коснулась его щеки губами. Обернувшись к Крэббу, поцеловала и его.
— Спокойной ночи Драко. Спокойной ночи, Винс, сказка была удивительная. Спасибо тебе.
— Не за что, – смутился тот и, глядя, как Паркинсон удаляется в спальню девочек, задумчиво почесал нос.
Глава 5
В течение следующего месяца Гарри пытался привыкнуть к жизни в подземельях. К своему удивлению он стал замечать, что к нему со своими проблемами тянутся малыши. Кто‑то жаловался, что не получается летать – метла все время норовит скинуть его, кто‑то спрашивал где лучше держать яркополза, чтобы его слизь не разъела все вокруг. Судя по тому, как обыденно все происходило, это было обычным делом – просить помощи у Малфоя.
Гарри привык ко всеобщему вниманию и порой даже хотел, чтобы его было поменьше. Но к нему нечасто обращались за советом или поддержкой. Скорее это походило на экскурсию к редкому и очень ценному экспонату в музее – все восторгались, просили показать шрам, жали руку и уходили, оставив его в одиночестве. Здесь он почувствовал себя нужным не в качестве национального героя и орудия борьбы против Волдеморта. В нем нуждались как в старшем товарище, взрослом друге, которым гордятся и к имени которого прибегают в детских спорах. В гостиной, в уголке, где собирались младшекурсники, часто можно было услышать: