Но любой вечер когда‑нибудь плавно переходит в ночь, и этот не был исключением.
Пожелав спокойной ночи, Гарри с сожалением поднялся с дивана. У двери он обернулся. Люциус внимательно смотрел на жену, а Нарцисса, опустив глаза как школьница, выводила какие‑то загадочные значки на деревянном подлокотнике.
Испугавшись совсем некстати нахлынувшей нежности к этим людям, Гарри чуть ли не бегом кинулся из гостиной. Оказавшись в своей комнате, он попытался разобраться, почему захотелось сказать им что‑то хорошее, обнять и утешить. Прожив некоторое время под одной крышей с Люциусом и Нарциссой он понял одну поразительную вещь – они такие же люди, как и все, кого он знает. И, не смотря ни на что, они любят его. То есть не его, конечно, а Драко, своего сына, хотя и не всегда умеют показать это.
Гарри настолько глубоко погрузился в воспоминания, что не слышал, о чем говорил Драко.
— Поттер, ты что, заснул?
— Чего тебе?
— Я спросил, где книга?
— У меня в комнате, в вещах.
— Принеси ее. Я буду ждать тебя в Выручай–Комнате, – Драко начал снимать отвлекающие чары.
— Сейчас? У нас же на это будет уйма времени, – попытался возразить Гарри, заранее понимая, что переубедить Драко не удастся.
— Именно сейчас. Мне теперь еще придется своих родителей спасать, – проговорил тот, не отрываясь от своего занятия. – А делать это в таком виде, согласись, не очень удобно.
— Да отчего их спасать‑то? У них все хорошо!
Драко резко обернулся и, сжав кулаки и стиснув зубы, еле сдерживая себя, посмотрел на Гарри. Гарри застыл. Он испугался, что стоит ему пошевелиться или сказать хоть слово, и Драко набросится на него. Но тот не двигался и только глубоко дышал, словно успокаивая себя.
— Хорошо? Да что ты можешь знать о них?
Он отвернулся и чуть слышно добавил:
— Хорошо уже не будет никогда.
Гарри как током ударило: ведь Драко ничего не знает. Он до сих пор считает, что его родители на грани развода. Тогда понятно, почему он не поверил в то, что увидел своими собственными глазами на вокзале.
— Подожди, – Гарри уцепился за его рукав, – мне нужно кое‑что тебе рассказать.
Гарри вымотался. Оказалось не так‑то просто рассказывать Малфою о его же родителях. Получалось, будто он подсматривал за ними в замочную скважину. Все, что они делали и говорили, предназначалось не ему, и Гарри постарался вспомнить малейшие интонации, чуть заметные жесты, робкие улыбки и передать все это Драко, чтобы тот сам все понял.
Драко слушал сначала недоверчиво, но Гарри продолжал говорить и говорить, и постепенно сомнение на его лице уступало место надежде.
— Ты знаешь, я порой тебе даже завидовал.
— Поверь мне, Поттер, завидовать особо не чему. Если все на самом деле так, как ты рассказываешь, то это Рождество должно было стать самым замечательным в моей жизни. Я не помню ни одного вечера, похожего на описанный тобой. Чаще всего мне предоставляли полную свободу в строгих рамках приличий. Семейную историю я изучал по «Хроникам рода Малфоев», где четко написано кто, где, когда и что натворил. Отец не болтал со мной о пустяках, а мама не приходила пожелать мне спокойной ночи.
— Приходила, – отозвался Гарри.
— Что?
— Каждый вечер она дожидалась, пока ты уснешь, и заходила в твою спальню, чтобы поцеловать тебя.
— Но почему…
Не дав Драко закончить, Гарри продолжил:
— Когда тебе было года четыре, ты как‑то заявил Нарциссе, что уже вырос и не нуждаешься в ее заботе. Устроил настоящую истерику, когда она попыталась обнять тебя при ком‑то постороннем. И еще с неделю вырывался и убегал всякий раз, когда ей хотелось приласкать тебя.
— Это мама тебе рассказала?
Гарри кивнул.
— Я не помню этого.
— Ты был слишком мал.
Драко не ответил. Гарри тоже молчал, давая Драко время обдумать услышанное. Тишина стояла полная – наложенные чары не пропускали ни звука извне. Но природа берет свое и желудок Гарри, который уже добрых полчаса как должен был наслаждаться вкуснейшими яствами, громко заурчал, выведя из задумчивости одного и не на шутку смутив другого.